Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
– Ну все, добрался как Маня до груш, – досадливо отмахнулась Нежданова. – Вот, знакомься, Ольга. Это мой земляк Коля Котин. Мы с ним в прошлой жизни в одном хоре выступали.
– Подруга твоя? – только теперь обратил внимание на Прилепину «земляк». – Как зовут?
– А меня не зовут. Я сама прихожу, когда захочу, – огрызнулась та.
– Красавица, захоти, а? Юльк, уговори ее, ладно?
– Всенепременно.
Лицо казачка засветилось от радости и предвкушения «большой, но чистой» любви:
– Девчонки, а вы в каком номере живете?
Нежданова с ходу озвучило
– В 82-м.
– Заметано. Сейчас мы с другом… Юлька, ох какой у меня дружок в хоре завелся! Твоей подруге понравится точно. Очень хороший собе… собсе… сбсдн-ик! Короче, мы с другом еще немножечко там посидим – старших уважим, а потом придем к вам… Пустишь?
– О чем разговор! Конечно!
– Ю-у-улька!!!
Казачок с обожанием посмотрел на подругу юности и пьяно заголосил. Да так, что стеклопакеты задрожали:
А сам слезу я с коня,Пойду во святлицу.Разбужу я сладкий сонДушечки девицы.Колька направился к своим, продолжая выводить пьяные казачьи рулады:
А девочка не спала,За рученьки взяла,За рученьки взялаДа поцеловала…– Щас, разбежался! – скривилась Нежданова. – За рученьки его взяла… Нет, Ольга, ну это ж надо – уехать из дому, к чертовой бабушке, за несколько тысяч километров, с юга на север, чтобы в итоге все равно наткнуться на своего ставропольского знакомого! Да еще и бухого вдрабадан!
Между тем казачий хор принял в свои ряды вернувшегося Николая и, дружно ухнув, затянул песню с самого начала:
При лужку, лужку, лужку,При широком поле,При станишном табунеКонь гулял на воле.Один из казаков в пьяном экстазе запрыгнул на стол и начал лихо вращать над головой шашку.
– Ходи, ходи ходором, зовут тебя Федором! – одобрительно прокричал ему «атаман», отбивая такт по столешнице пустой пивной кружкой.
Конь гулял на воле,Казак поневоле.Ты гуляй, гуляй, мой конь,Пока твоя воля.Пожилая пара интуристов, расплатившись, опасливо, бочком-бочком принялась пробираться к выходу.
– Знаешь, Ольга, мне кажется, импортные старички в данном случае расейскую поляну просекли правильно, – озабоченно прошептала Юля. – Нам с тобой тоже надо бы побыстрее валить отсюда подобру-поздорову. Чую, когда эта братия перепьется вся, тут такое начнется! Жизня протянется – всему достанется.
– Я только за. Более того, пока ты предавалась воспоминаниям со своим земляком, уже успела попросить счет. Ох и цены тут у них! Круче, чем в Питере!
– Фигня! –
– Конечно-конечно. Вы уж извините за все это, – девушка обвела беспомощным взглядом казачье разгуляево. – Не постояльцы, а натуральное стихийное бедствие, честное слово.
– Ничего страшного… Все, Ольга! Ноги в руки, двинули!..
…Однако конспиративно уйти не удалось: заметив отходной маневр, Котин бросился наперерез и перехватил девушек уже в холле.
– Юлька, девчонки, вы куда?!
– Как это куда? Наряжаться, стол накрывать. Ты давеча к нам в гости зайти собирался. Вместе с приятелем. Али запамятовал?
– Кто запамятовал? Я?!.. Ничего я не запамятовал! 82-й номер. Это ведь на третьем этаже? Да? Ну вот, а мы на четвертом заселились.
– Ну у тебя и память! – как бы восхитилась Нежданова.
– Я в этом году родился. В смысле – не в этом, а в 82-м.
– Память неплохая, но, судя по всему, исключительно ассоциативная, – заметила Ольга.
– Чего она сказала?
– Она говорит: иди к своим, доедай, допевай и поднимайся к нам.
– Понял.
Котин отсалютовал им вытащенной из-за голенища нагайкой и возвратился в бар, а Юля с Ольгой заспешили к лифту, присоединившись к испуганным старичкам-интуристам. Тут же выяснилось, что им по пути. Здесь, в том смысле, что и те и другие высадились на третьем этаже. Старички прошли в номер, расположенный сразу напротив лифта, и, проводив их взглядом, Прилепина, не удержавшись, расхохоталась.
Нежданова непонимающе уставилась на подругу, и та сквозь смех пояснила:
– Юлька, боюсь, твоими стараниями международный конфликт сегодня ночью обеспечен.
– Ты о чем?
Прилепина глазами показала на дверь, за которой скрылись иностранцы, и теперь уже и Нежданова зашлась в припадке хохота. Ибо на двери по иронии судьбы красовался тот самый номер – 82-й!
Так, хохоча, девушки дошли почти до конца коридора, к месту своей двуспальной лежки.
– Ольга! У тебя, часом, лесбийских наклонностей не наблюдается? Коли так, лучше предупреди сразу, чтобы я успела морально подготовиться! – подзуживала подругу Юля, пока Прилепина возилась с замком: тот отчего-то категорически не желал открываться.
Наконец справившись, Ольга первой зашла в номер, сбросила туфли в тесном предбанничке и, войдя в комнату, на ощупь нашарила выключатель. Вспыхнул свет, и Прилепина, испуганно вздрогнув, буквально вжалась в стену – в кресле, переставленном к окну, вальяжно развалившись, сидел незнакомый мужчина и с интересом разглядывал ее.
Вошедшая следом Нежданова проявила куда лучшую реакцию: едва увидев Зечу, она бросилась на выход. Возможно, этот финт Юле и удался бы, кабы в коридорчике она нос к носу не столкнулась с выходящим из туалета под звук спускаемой воды Бугайцом. Бесцеремонно втолкнув девушку обратно, он запер дверь и положил ключ в карман. Перекрыв тем самым путь к отступлению.