Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

Константинов Андрей Дмитриевич

– Кто вы? И что вам нужно? – немного оправившись от первоначального шока, сердито спросила Прилепина.

– Кто мы – не суть важно. – равнодушно ответил Зеча. – А нужно… Ну, для начала просто поговорить…

…Десять минут спустя створки лифта на третьем этаже раскрылись, и из него практически вывалились двое – Коля Котин и его более возрастной казачий товарищ Митрич. Оба держали в руке по бутылке шампанского.

– Так, сейчас мы с тобой будем проводить регне… ре… рентгеносэцировку.

– Недопонял?

– Ищем

номер 82.

– А че его искать? Вот он!

– Митрич, ты настоящий следопут!

Уважительная похвала пришлась старшему товарищу по душе:

– Ты, Колька, еще в бочке кис, а на мне уже мундир вис! – расплылся в довольной улыбке Митрич. – Ну, где твои бабы? Показывай!

– Момент! – Котин забарабанил в дверь номера старичков-интуристов. – Девчонки! Хлеб да солица, нельзя ли с вами садиться?

– Who is? – донеслось в ответ настороженное.

– Не понял? Митрич, это че? Никак мужик у них там какой-то?

– Какой еще хуис? Это кто хуис?! – неприятно насупился старший товарищ. – А ну, Колька, дай-ка я! – Митрич с ноги засадил в дверь. – А ну открывай, козлина! Открывай, кому говорят! Я те щас такой хуис устрою!!

За дверью послышалась испуганная английская речь, а навстречу казачкам по коридору уже неслась разъяренная дежурная по этажу. Принадлежащая к той редко встречающейся ныне категории женщин, которые по-прежнему способны остановить на скаку если не коня, то вот двух подзагулявших мужичков запросто…

* * *

…В этой высшей степени занимательной беседе, методами ведения более походящей на допрос, Прилепина участия не принимала. Зеча знал, что про историю с потыренными деньгами милиционерша скорее всего не в курсе, а потому предпочел не тратить на нее драгоценное время. А дабы та не отвлекала, Бугаец силой усадил брыкающуюся Ольгу в кресло и с помощью полотенец накрепко зафиксировал ее запястья за спинкой. Еще одно полотенце сгодилось в качестве кляпа. Пока его заталкивали, Прилепина изловчилась больно укусить Бугая за палец, и то была покамест единственная локальная женская победа.

К слову, в отличие от Ольги, которая совершенно не владела ситуацией, а потому никак не могла найти правильное решение, Юля все это время держалась относительно неплохо. На вопросы отвечала смело, дерзко. Даже чересчур дерзко, за что уже успела схлопотать по физиономии от ведущего допрос Зечи. В данный момент он курил у распахнутой балконной двери и общался с Неждановой, стоя к ней спиной:

– …Юлия Валентиновна! Вы с таким маниакальным упорством держитесь за эти деньги, словно бы они действительно ваши, кровно заработанные. Между тем это деньги Литвина. И по нынешней ситуации они ему сейчас очень нужны.

– Вы собираетесь пронести их к нему в тюремную камеру?

– Эти деньги нужны людям, которые в данный момент делают всё, чтобы вытащить его из этой камеры, – поправился Зеча.

Откуда-то из глубины гостиничного коридора послышался шум перебранки. Что-то упало, разбившись, и по всему третьему этажу прогремел такой же трехэтажный мат.

– Глянь, что там?!

Бугаец подошел к двери, открыл замок, осторожно высунул голову, и пьяные голоса зазвучали на порядок громче.

– Станичники гуляют! Похоже, собираются дверь кому-то ломать, – озвучил он текущую оперативную обстановку. – И слава богу, что не нам. Видел я их внизу, возле ресторана: рыл пятнадцать – все с нагайками, шашками, бухие в корягу.

Бугай запер дверь и вернулся к прерванному шмону. Закончив рыться в чемоданах и не найдя в них ничего интересного, за исключением домашних пирожков, он высыпал содержимое дамских сумочек на кровать и принялся рассматривать трофеи. Здесь улов оказался побогаче, и Бугай первым делом распихал по карманам мобильники, деньги и документы. По счастью, милицейское удостоверение Ольги так и осталось в заднем кармане ее джинсов необнаруженным. Хоть, возможно, то было всего лишь делом времени.

– Клоуны ряженые! – невольно повторил Зеча недавнюю Юлину оценку «станишников». Он отщелкнул окурок в ночь и поворотился к девушке. – Итак? Каков будет ваш положительный ответ?

– Я должна подумать.

– Подумать или просто потянуть время? – уточнил Зеча. – Полночь давно пробила. И раз уж этот гостиничный номер не превратился в тыкву, а мы с приятелем, соответственно, в крыс, глупо рассчитывать на то, что всё рассосется как-то само собой.

– Жаль.

– Чего жаль?

– Что не превратились. В крыс, – сквозь зубы зло процедила Нежданова. – Вам бы это очень пошло.

– Вашему самообладанию, Юлия Валентиновна, можно только позавидовать. Да, так что там у нас насчет ответа?

– Ответ будет отрицательный. Во-первых, у меня есть большие сомнения в том, что, скажи я вам, где деньги, после этого они действительно дойдут по назначению. А во-вторых: где гарантия, что, получив такую информацию, вы оставите нас в живых?

– Ну, свои сомнения вы можете оставить при себе. Что же касается гарантии – здесь вы правы, ее действительно нет. Но заметьте, ее никто и не обещал.

– Значит, не договорились, – гордо вскинула подбородок Юля.

– Ничего, договоримся. Дружище, помнишь любимую фразочку нашего ротного? – обратился Зеча к Бугайцу.

– «Не хотите по-хорошему – уберем вазелин»?

– Угу. Она самая.

– Учтите! – порядком струхнув, Нежданова решила попробовать зайти с другого боку. – Если Литва узнает про ваши художества, а он непременно узнает… От вас и мокрого места… Он вас… У него… Вы даже не представляете, какие у меня связи… – Юля стала сбиваться, губы ее часто-часто задрожали, и Прилепина поняла, что запас прочности девушки подходит к концу. – Если вы хотя бы пальцем ко мне прикоснетесь, вас… вы…

Всё! Из глаз предательски брызнули слезы, и у Юли началась истерика.