Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
– Юля! Перестань, пожалуйста!
– А вот мне, представь себе, доводилось. И знаешь в каком возрасте? Нипочем не догадаешься! В семнадцать лет! На абитуре! Это я так в СтавГУ поступала, на филолога. Чтобы овладеть языками, нужно сначала хорошенько поработать языком… А чего ты удивляешься? У нас именно так многие и поступают. В высшие учебные заведения. Парни на задний двор кабанчиков да телят отводят. А если, к примеру, домашней скотины нет, обратно ничего – там и деньгами возьмут, не побрезгуют. А вот девки, те все больше ноги раздвигают. Перед кем надо. Хотя… перед кем не надо, тоже раздвигают. Если у первых уже не стоит.
– Юля, я тебя
– А вот представь себе еще такую сценку: допустим, у твоего глубоко обожаемого бугорка именины. Здесь, в том смысле, что он просто обожает, когда ты делаешь ему ЭТО глубоко. Так вот: никакого шика, все тихо, мирно, по-домашнему. Ну, батюшку, как водится, пригласили (дело-то Божье!), участкового, само собой (какая-никакая власть, значит, надо уважить!), фермера-соседа, атамана казачьего горохового (от слова «шут!»), пару-тройку друзей-закадык. И каждого из гостей за этот вечер ублажить надо, а то и не по одному разу. Причем прямо здесь, на столе, между бутылями да закусками! – В уголках глаз Неждановой выступили крохотные слезинки, и она часто-часто задышала. – Как тебе такие именины сердца? И ничего не поделаешь! Традиция! Желание гостя – закон! А у гостя какие тут желания? Нажраться до посинения да елду свою в ближайшую дырку пристроить. «Он грустит, и я грущу / и душой болею. / Как штаны ему спущу – / сразу веселеет». Вот теперь и скажи мне, подруга? Где и кем предпочтительней унижаться? Прожженной блядью на атласных простынях с обходительным Литвой или полуголодной училкой на заблеванном столе с ватагой бухих ублюдков? А?! По мне так при всем богатстве выбора другой альтернативы нет. И вот когда я это, пускай и запоздало, осознала, то тихонечко собрала свои вещички и первым же поездом в Питер сбежала. Чтоб, уж если и подкладываться под кого, так хотя бы за деньги. А не за стакан самогона. И это в лучшем случае…
Последние минуты Юлю буквально трясло. Глаза ее метались как бешеные, губы дрожали, силясь высказать еще, еще и еще. Больше, больше, больше…
Но тут плотину век прорвало, слезы хлынули ручьем, и она разрыдалась теперь уже по-настоящему – громко, отчаянно и зло…
Северная ж/д, ж/д перегон Амбарный – Энгозеро,
18 сентября 2009 года,
пятница, 17:44 мск
… На верхней полке технического купе восьмого вагона с несчастным видом корячился Бугаец. Лежа на животе, он охал, кряхтел, издавал утробные звуки. В общем, всячески страдал.
– …Серый, у тебя случайно «но-шпы» нет? Или хотя бы угля активированного?
– А может, тебе еще и шприц с пробиотиками в задницу воткнуть? – насмешливо поинтересовался Зеча.
– Кончай глумиться, а?
– А ты кончай воздух в помещении озонировать. Дышать нечем.
– Не могу. Кончать… Открой окно.
– Уже пробовал. Заколочено капитально. Если только выбить на фиг.
– Ты лучше дверь выбей! Мне… мне в сортир нужно. Очень нужно…
– Терпи. Железнодорожный работник обещал заглянуть в шесть. Осталось пятнадцать минут.
– Сколько?!! – испуганно простонал Бугаец. – Не, я столько не выдержу! Серый, ну сделай что-нибудь! А то я нагажу тебе прямо на голову!
– Только попробуй! Я ведь говорил тебе, идиоту: выкинь на фиг пирожки! Это, блин, еще додуматься надо было: пирожки с рыбой, хрен знает когда приготовленные, молоком запивать.
– Серый, я правда больше не могу! Меня
– Во-во. В мозгах у тебя ботулизм. Смертельный, – презрительно скривился Зеча. Но тем не менее поднялся со своей полки и забарабанил кулаком в стенку.
Через некоторое время дверь купе открылась, и на пороге возник возмущенный проводник:
– Вы че, совсем сбрендели?! Нет, мужики, мы с вами так не договаривались! Я же вам русским языком объяснил…
С отчаянным воплем Бугаец кулем свалился с полки и, оттолкнув ответственного железнодорожного товарища, пулей понесся к туалету, поддерживая обеими руками ягодицы.
Схватился за вожделенную ручку…
«О, боги! Только не это! Занято!»
Бугаец выскочил в тамбур, залетел в следующий вагон, оказавшийся рестораном, и здесь выстраданная в муках награда наконец нашла своего героя.
Дверь ресторанного туалета захлопнулась, и в следующую секунду изнутри раздалось нечто наподобие пушечного выстрела.
После которого последовал сдавленный, но торжествующий выдох…
…Дождавшись когда Нежданова успокоится и немного придет в себя, Ольга поднялась из-за стола, подсела к ней и тихонечко спросила:
– …Скажи, чем я могу тебе помочь?!
Уловив в ее взгляде оттенок невольного сострадания, Юля улыбнулась натужно:
– Ничем. Нет, спасибо тебе, конечно. Но, извини, я уже давно привыкла во всем рассчитывать только на себя. Так оно проще, дешевле и надежнее. И перестань делать такое отчаянно-скорбное выражение лица. Я по жизни и не из таких запуток выпутывалась. Выкручусь и на этот раз.
– Каким образом?
– Уеду отсюда на фиг! Туда, где меня ни одна собака не найдет.
– Домой?
– Издеваешься? – горько рассмеялась Нежданова. – Блин, я ей только что про Фому, а она мне все одно про Ерему талдычит! Домой! Вот там-то меня точно в два счета разыщут. Я собираюсь… – Она понизила голос до заговорщицкого шепота. – Ты только никому, обещаешь?
– Могила!
– Я собираюсь в Латинскую Америку переехать.
Прилепина изумленно округлила глаза:
– Ку-уда?
– В Эквадор. Или в Колумбию. Нет, пожалуй, все-таки лучше в Эквадор. А то я ихнего Чавеса как-то не очень.
– Чавес в Венесуэле, – автоматически поправила Ольга. – Погоди, а это вообще что, реально?
– Конечно! У меня один из бывших хахалей-трахалей так и поступил. На самом деле всё очень просто. Смотри: садишься в машину и едешь в Белоруссию, тем более пограничного контроля у нас с ними нет. Там набиваешься в попутчики к каким-нибудь хохлам – те в Белоруссию часто мотаются, потому как у братьев-славян и шмотки, и продукты дешевле. Короче, попадаешь на Украину. Едешь в Киев. Берешь там билет на самолет до Эквадора с транзитной посадкой в Амстердаме – и всё. Дело в шляпе. Вернее, в сомбреро… А выправить у них вполне легальный местный паспорт можно всего за пару штук баксов.
– Надо же! Никогда бы не подумала, что и в самом деле так просто. Да, но что ты там будешь делать? Кем работать?
Нежданова презрительно фыркнула:
– А я не собираюсь работать. Я собираюсь прожигать жизнь. Именно поэтому в конечном итоге и дала согласие на эти идиотские показания против Литвы.
– В каком смысле?
– Перед началом судебных слушаний я соскакиваю с подписки о невыезде, так как это заранее оговоренная часть моей сделки со следствием. Так?
– Допустим.