Гоблины. Пиррова победа
Шрифт:
— А потому, что это за стирка, на машинке-то? Я вот всю жизнь руками стираю. Опять же — крахмалить обязательно! Погоди-ка… — Сияние на лице резко сменилось выражением озабоченности. — Что значит у тебя не получается? Так ты что, еще и рубашки сам стираешь? А Люся твоя чем тогда вообще занимается?!
— Я не хотел тебе говорить, но… Короче, у тебя устарелая информация. Мы с Люсей расстались, — ровным голосом произнес Крутов, понимая, что лучше всего будет закрыть эту тему раз и навсегда.
— Когда? Почему?! — всплеснула руками Анна Семеновна.
— Когда? А дней через
Конечно, в данном случае он лукавил. Никакой совместной жизни с девушкой Люсей строить он не собирался и позволил ей на некоторое время разделить свой холостяцкий быт исключительно в целях гормональной поддержки. Так же как это раньше было с Кариной, а до этого — с еще одной блондинкой, имя которой он уже подзабыл. Так вышло, что однажды Женя опрометчиво забыл у матери ключи от своей квартиры на Бородинской. И Анна Семеновна, найдя их, решила сделать сыну сюрприз и отправилась туда, дабы к его возвращению навести порядок и наготовить всяких вкусностей. В итоге сюрприз получила она сама, в виде застигнутой в квартире, мирно отсыпающейся после бурной ночи полуголой Люси. Дабы не огорчать мать, пришлось тогда спешно выдать легкомысленную барышню за потенциальную невесту.
— Женечка, ну как же так! Ведь она… Ведь между вами…
— Всё, мать, тема закрыта!
Но Анна Семеновна не собиралась закрывать тему, вознамерившись всерьез заняться воспитанием непутевого сына. Которого от этой мучительной процедуры спас очень вовремя заголосивший мобильник.
— На приеме! Слушаю тебя, Андрей.
— Женька! Ты уже выехал в Северо-Заднее? [11]
— Вот прямо сейчас выхожу.
— Слушай, отложи пока эту тему, ладно?
11
На милицейском сленге — Северо-Западное УВД на транспорте.
— А что случилось?
— Да тут у нас одна военно-морская история нарисовалась. А мне и послать некого.
— Понятно. Как послать, так сразу меня. А что за история?
— Десять минут назад позвонили из Василеостровского РУВД. Там у них сейчас находится наш клиент, Чибисов. Помнишь такого?
— Это взбалмошный такой дед, свидетель по делу наркопритона на Приморском?
— Он самый. Деду глубоко за семьдесят, но в заднице у него до сих пор горят пионерские костры. Короче, этой ночью он порезал какого-то молодого парня.
— В каком смысле «порезал»? — удивился Крутов.
— В прямом! Финкой! После чего явился с повинной.
— Ни хрена себе ириска!
— О чем и толкую. Короче, Женька, ты не мог бы сейчас подскочить до Василеостровского и узнать, в чем там дело? А то у меня совещание в прокуратуре, будь она неладна, начинается. Боюсь, пока оно завершится, упекут, чего доброго, деда нашего в изолятор.
— Хорошо, съезжу. Мне даже самому любопытно стало.
— Когда воткнешься там, что к чему, по возможности сразу дай знать.
— Лады. — Женя убрал трубку и, весело глянув на Анну Семеновну, произнес с явным облегчением: — Всё, мам, извини, но очередную лекцию, посвященную воспитанию непутевых сыновей, придется отложить до следующего раза. Сама слышала, тревога у меня тревожная. Вот только блинчиков ты мне все-таки заверни.
Разметавшееся посредине гигантского сексодрома густо покрытое подшерстком рыхловатое тело с непропорционально короткими ногами являло собой зрелище малосимпатичное. Впрочем, как говорится, на вкус и цвет партнера нет.
День уже давно перевалил за середину, а Анзори Паатович все еще пребывал в близком к коматозному тревожном сне. В этом сне закованные в латы рыцари, радостно гогоча, пускали в его сторону черные стрелы, уворачиваясь от которых, Гурцелая сломя голову несся в сторону спасительного, как ему казалось, обрывистого берега реки. Однако на самом краю выяснилось, что и никакая это и не река вовсе, а бездонная лифтовая шахта. Настигаемый всадниками Анзори Паатович застонал в бессилии, обреченно сиганул вниз и… перевернувшись на другой бок, задал жалостливого храпака.
В спальню вошла медсестра, а по совместительству эскорт-модель Вика. Раздвинув шторы, она подсела к поскуливающему во сне, осточертевшему ей по самое «не могу» папику и настойчиво потрясла его за мохнатое плечо:
— Э-эй, соня, просыпайся! Слышишь? Встава-ай!
— А? Что? А сколько время? — заворочался Гурцелая, с усилием разлепляя веки.
— Половина пятого. Похоже, я немного переборщила с успокоительным, ты спишь уже больше четырнадцати часов. — Анзори Паатович попробовал принять полулежачее положение. После затяжного сна он ощущал себя совершенно разбитым. — Ну, больной, как мы себя чувствуем? Давайте смеряем давление. — Вика взяла с прикроватного столика тонометр. — Да не пугайтесь вы так, больной. Это же не укол… Так, молчим, ничего не говорим… Ну вот, даже слегка пониженное.
— Что? Плохо, да?
— Ничего страшного, больной. Это излечимо. Причем даже немедикаментозным способом.
— Э-э, каким таким способом?
— Для начала — восстанавливающий массаж. Затем — легкий ланч и рюмочка коньяку.
— Стакан, да?
— Не спорьте, больной! Стакан в вашем состоянии — это крайне вредно. А вот небольшие физические нагрузки… Котик, а мы сегодня вечером поедем на фитнес?
Гурцелая поморщился:
— Не, не могу. Я сегодня такой весь… Короче, весь такой разбитый, да.
— Именно поэтому тебе обязательно нужно немного позаниматься на тренажерах, — наставительно сказала Вика. — Чтобы восстановить тонус. Ну и… — красавица игриво глянула на свое чудовище, — сауна вам, больной, сегодня тоже бы не помешала.
— Какая такая сауна? — воодушевился Анзори Паатович. Он по-хозяйски сунул руку под короткий Викин халатик и больно ущипнул девушку за бедро. — Вот эта, да?
— Она самая, — мягко, но настойчиво Вика убрала бесцеремонно шарящую под халатиком волосатую лапу и отодвинулась подальше. — Ну так как, больной? Будем делать то, что доктор прописал?