Гоблины. Сизифов труд
Шрифт:
В Маркизовой луже не штормило, но покачивало. Наступая друг дружке на пятки, суетясь и толкаясь, волны спешили куда-то к югу, и, сколько хватало глазу, водная гладь была пустынной как никогда: ни парусов, ни букашек-кораблей. Даже чайки все куда-то подевались-попрятались. И лишь в районе дамбы угадывались очертания натужно ползущей в сторону Финляндии баржи: непогода сырьевому транзиту не помеха. Втянув голову в плечи, Зеча брел по влажному холодному песку, держа курс на каменный мол, за которым располагалась небольшая бухточка, известная среди местных как «гавань гидромеханизации».
В правой руке Зеча нес полипропиленовую клетчатую сумку на молнии — модельный ряд «хлеб челнока», — внутри которой хранилось всё необходимое для того, чтобы быстро и четко отработать полученный на прошлой неделе аванс. Присовокупив к нему дополнительные двадцать тысяч долларов. Сумка весомо отягощала руку, несмотря на то что единственное находившееся в ней железо заблаговременно адаптировали под усеченный вариант «скрытого ношения». То был старый китайский автоматический карабин «Type» со складным прикладом и укороченным магазином для патронов. К данной комплектации полагался еще и самопальный глушитель, но сегодня он был оставлен за ненадобностью. Потому как в боевую задачу Зече ставилось именно что пошуметь. И, желательно, как можно громче. Так, чтобы в самой Москве услышали.
«Побольше шуму, мсье Овечкин! Побольше шуму» [5] .
Санкт-Петербург,
10 августа 2009 года,
понедельник, 7:48
Мешечко запер кабинет, набросил на левое плечо лямку рюкзака, в котором с трудом поместились два бронежилета «Дефендер», и быстрым шагом направился к выходу. Проходя мимо оперской, он автоматически сунул нос в приоткрытую дверь. Сугубо для порядку, так как личный состав давно ожидал его на улице, загрузившись в пепелац. Но, как оказалось, заглянул не зря: помимо традиционно оставленного на хозяйстве Лоскуткова, в оперской находилась еще и Прилепина. С отчаянно-злым выражением лица она совершала резкие и нервные манипуляции с ремнями наплечной кобуры. Она же «оперативка».
5
Цит. из к/ф «Корона Российской империи, или Снова неуловимые».
— Ольга Ивановна! Вы чего копаетесь?! Цигель-цигель! И так пригораем капитально.
— Да кобура, чтоб ее! — пожаловалась Прилепина. — Такая конструкция идиотская! Ремни, пряжки, кнопки какие-то. А пистолет всё равно вываливается!
— А я вам говорил: возьмите обычную поясную, — назидательно заявил Лоскутков. Тем самым как бы снимая с себя как с дежурного ответственность за происходящее.
— И куда я ее? Поверх юбки нацеплю?! — огрызнулась Ольга.
— Бросайте это дело, — распорядился Мешок. — Ствол в сумочку, и пошли.
— Согласно инструкции категорически запрещается носить табельное оружие в барсетках и сумках, а также…
Прилепина не докончила казенной фразы, увидев как Андрей сердито заиграл желваками скул. Впрочем, материться не стал, а напротив, вполне себе миролюбиво разъяснил:
— Ольга
…Ольга и Андрей, преодолев несколько шлюзов дверей, вышли из конспиративной квартиры и направились к маршрутке. Набитой сейчас не совсем чтоб под завязку, но непривычно плотно. А всё потому, что на операцию по обеспечению безопасности судьи Зимина командование «гоблинов» бросило практически все штатные единицы. Опять-таки вопреки требованиям другой, но обратно инструкции.
Они уже подходили к оперативному транспорту, когда из-под арки вынырнула знакомая фигурка и, стремясь успеть до погрузки, резко ускорилась:
— Андрей Иванович!
Мешечко притормозил, немало удивленный неожиданным появлением молодой мамаши:
— О, Анюта! Какими судьбами?
— Я к вам! По очень, очень важному делу! — тяжело дыша, натужно улыбнулась подбежавшая Анечка. — Ой, а вы что, уезжаете?
— Да нарисовалась тут, на нашу голову, неприятная работенка. А что за дело? Что-то срочное?
— Вы про пожар слышали?
— Какой пожар?
— В ночь с пятницы на субботу. В церкви. В той самой, где мы Санечку крестили.
— Ах да, что-то такое припоминаю. И чего?
Анечка перевела дух, собираясь с мыслями, и затараторила со скорострельностью пулемета:
— Есть все основания считать, что это был преднамеренный поджог. Понимаете?… А незадолго до того сатанисты подбрасывали к алтарю записки с угрозами. Копии двух таких записок у меня есть. Понимаете?
— Нет, не понимаю. Ты это к чему ведешь?
— А к тому, что мы должны заняться этим делом!
— На каком основании? — нетерпеливо спросил Мешок.
— Как это на каком? — Глаза у девушки округлились — А что, если на поджоге они не остановятся? Настоятель, отец Михаил, он… он очень хороший человек. А вдруг теперь они захотят его убить?
— Анюта, ну и фантазии у тебя! Ты бы поменьше телевизор смотрела, что ли. Всяких там «Оменов» и «Экзорцистов». Ты ведь кормящая мать, в конце концов.
— Андрей Иванович! Ну зачем вы так? — Сбитая менторским тоном начальника, казалось, девушка вот-вот разрыдается от досады и непонимания. — Хорошо, допустим, про убийство это всего лишь фантазии. Но поджог-то был! Поджог-то реален!
— Аня, милая! Я всё понимаю. — Мешок из последних сил старался быть деликатным. — Ты у нас девочка добрая, впечатлительная… Вот только нет у нас ни возможности, ни сил, ни средств вести дознание по делу о поджоге. Этим должны заниматься специально обученные люди. Ну зачем мы будем самодеятельность разводить в делах, в которых ничего не смыслим? Логично?
— Логично, — кивнула Анечка. Но тут же уперто продолжила гнуть свою линию: — Логично, но неправильно. Нечестно!
— Что нечестно?