Год 1942
Шрифт:
Появление советских войск в тылу оказалось для неприятеля совершенно неожиданным. Рассказал Гехман и такой эпизод. Когда к деревне Медведно подошел наш лыжный отряд, из дома вышел офицер. Он на немецком языке спросил, из какого полка прибыла команда. Ответ офицеру не удалось услышать...
* * *
Выделяется в номере очерк Александра Полякова "От Урала до Старой Руссы", первый из восьми его очерков, которые будут печататься день за днем.
Имя батальонного комиссара Александра Полякова хорошо известно в армии и стране. Его очерки "В тылу врага",
В конце сорок первого года Поляков зашел ко мне с интересным замыслом. Он хотел бы поехать в Челябинск, на эвакуированный из Ленинграда Кировский завод, где делаются танки "КВ", посмотреть, как трудятся кировцы, а затем вместе с танкистами выехать на фронт, проследить их путь от завода до передовых позиций. Идея эта понравилась нам. Прежде всего, материалов о работе тыла было у нас не густо. К тому же немцы по радио передавали, что они якобы уничтожили Кировский завод.
Поляков сразу же получил командировку в Челябинск. Пробыл там немало.
Ему повезло. Он встретился с директором завода И. М. Зальцманом, недавно награжденным Золотой Звездой Героя Социалистического Труда за выпуск этих танков. Директор повел его по цехам, показал, как рождаются танки "КВ", которые немцы, ошеломленные их грозной силой, назвали "мамонтами". Оказывается, директор завода тоже знал о той передаче из Берлина. Он заметил:
– Они раструбили на весь мир, что уничтожили Кировский завод. Теперь почувствовали, что наш завод живет и здравствует. И еще не то узнают...
Встретился Поляков со стахановкой Верой Курдюк, шлифовальщицей. Она получила горькую весть о гибели на фронте мужа, лейтенанта. И несмотря на жестокое горе, ни на час не оставляла свой станок. Это, сказала она, моя месть немцам за убитого мужа. Была у корреспондента беседа с лаборанткой Татьяной Фрунзе - дочерью полководца. Завод посетил К. Е. Ворошилов. Записал в свой дневник Поляков примечательный разговор Климента Ефремовича с рабочими, свидетелем которого он был:
"Проходя между станками в моторном цехе, Ворошилов увидел около одного из них старого мастера. В синей куртке, с измерительными приборами в боковом кармане, старик выделялся своим суровым лицом и большими черными усами.
– Послушай, дружище, - обратился к нему Ворошилов, - не Худяков будешь?
– Я самый, товарищ Ворошилов!
– Ах, усач ты этакий, как сюда попал?
– Моторы к танкам делаем. С Украины эвакуированы.
Худяков - старый член партии, партизан - долгое время был в отряде Ворошилова. Маршал и мастер вспомнили, как однажды на Украине они отстреливались из грузовика от беляков.
– Так вот, снова времена боевые наступили, нажимать надо, - говорит Ворошилов.
– С полным удовольствием, - отвечает Худяков, - только бы вот туда, на фронт поближе.
– Я тебе дам на фронт. Отставить такие разговоры! А разве здесь не фронт?
– Оно верно, конечно. Только больно хочется своими руками немца прощупать.
– Ничего, есть
– Как же, сын Василий!
– Что делает?
– Танкист на "КВ".
– Так чего же тебе, старый усач, еще надо? Отец танки делает, а сын на них дерется. Ты же молодец, да и только..."
Прежде чем напечатать этот эпизод, я позвонил Ворошилову, зачитал диалог, записанный Поляковым, и спросил: "Все ли точно, можно печатать?" Климент Ефремович засмеялся: "Все верно. Только "усачом" я его назвал, а "старым" - не помню. Все равно, печатайте так".
В яркое морозное уральское утро пять тяжелых "КВ" вышли из заводских ворот и направились в учебный центр. Колонну ведет лейтенант Астахов. Он уже воевал, был ранен и теперь снова - на фронт. В его экипажах фронтовики и новобранцы из трактористов, шоферов, державших в мирное время руль мирных машин. Быстро они освоили боевую технику. Примечательный факт, которого раньше не знали. На заводе за десять дней до выхода на танкодром экипажи закреплялись за так называемыми "коробками" - броневыми остовами будущих танков. С этого момента вся жизнь танкистов была связана с этими "коробками". Вместе с рабочими завода они участвовали в сборке и монтаже своих танков. А затем - дни и ночи учебы. Учились тому, что нужно на войне.
Поляков - с ними, он вжился в будни танкодрома, днюет и ночует с танкистами. Об этом и рассказано во втором очерке "Учебный танковый центр".
Закончилась учеба. Танки погрузили на платформы. Теплые проводы. Пришли все - директор и рабочие, родные и знакомые. Прощание с женами, нежное и суровое. Астахов остроумной репликой успокаивает Леночку, свою жену, смуглую, с большими глазами, полными слез:
– Нудь бодрой, Леночка. У нас, танкистов, говорят, что слезами, даже горючими, не заправишься...
Эшелон мчит без остановки, минуя города и села, станции и полустанки. Две тысячи километров за двое суток! По тем скоростям - быстрее быстрого. Мощный паровоз останавливается только на "водопой". В такие минуты к поезду бегут взрослые и дети. Танки зачехлены, но не скроешь их: не иголки.
Люди догадываются, какой груз стоит на платформах. А тут еще художник из красноармейцев на наружных дверях теплушки повесил большой плакат: танк мамонт с хоботом - вместо пушки схватил Гитлера и скрутил его в три погибели, а лапами-гусеницами давит волчьи стаи фашистов. А под плакатом огромными буквами подпись: "Раздавим советским мамонтом фашистских волков!"
Так родился третий очерк, который Поляков назвал "Броневой экспресс". В нем рассказывается о жизни и быте теплушек, чувствах и переживаниях их пассажиров.
Прибыли в Москву. Пока меняли паровоз, переводили эшелон на другой путь, Поляков и заскочил в редакцию. Отчитался за минувшие дни. Едут на Северо-Западный фронт. Почему? И спрашивать не надо было: подкрепление в район Старой Руссы. Зная, что Поляков не совсем еще оправился от ранения, полученного в походе по тылам врага, предупредили: