Год 1943 - «переломный»
Шрифт:
«Категорически требую самых решительных и смелых действий и полного выполнения поставленных задач. Топтание на месте прекратить и стремительно наступать».
Однако в этот день ничего толком не получалось, как говаривал незабвенный фельдмаршал А.В. Суворов: «Как команда подается, так она и исполняется».
Части 10-го танкового корпуса генерала Буркова (178, 183, 186-я танковые, 11-я мотострелковая бригады, 1450-й самоходный артполк — 164 танка и САУ в строю) и 183-й стрелковой дивизии генерал-майора А.С. Костицина в наступление от Васильевки так и не пошли, хотя место для удара было выбрано довольно удачное. Но сначала помешал противник, сам решивший атаковать, затем с тыла по корпусу Буркова и 183-й дивизии ударил 2-й танковый
Корпус генерал-майора А.Ф. Попова (26, 169, 99-я танковые, 58-я мотострелковая бригады, 15-й гвардейский танковый полк прорыва) вышел в исходный район, имея в боевом составе 155 танков. Остальные машины вышли из строя в ходе 200-километрового марша. На организацию боя командиры бригад имели менее двух часов, а в 99-й танковой и вовсе, получив в полдень приказ-задание, узнали, что вот уже два часа они наступают на хутор Тетеревино. Чего танкисты не имели, так это: данных о противнике, положении своих войск, начертании переднего края, минных полях, взаимодействия с. пехотой, артиллерией, авиационной поддержки и понятия об организации разведки. Ах да, они еще карт не имели, как замечательно сформулировано в одном из отчетов, «из-за их отсутствия». И не хватало толкового командира корпуса.
В 16.30, не зная местной «географии», перепутав боевые порядки (в 26-й бригаде считали 169-ю бригаду соседом слева, в то время как 99-я бригада в донесениях называет 26-ю соседом справа), наталкиваясь друг на друга, соединения 2-го танкового корпуса двинулись в указанном направлении, уничтожая огнем и гусеницами все, что шевелится.
Из боевого донесения штаба 183-й стрелковой дивизии:
«В 16.00 8.07.43 г. со ст. Прохоровка в направлении отметки 241.6 был услышан с КП 285-го сп шум моторов. Шли танки, которые развернулись в боевой порядок, открыли сильный артиллерийский огонь по нашим боевым порядкам, роте ПТР, пушкам, стоящим на ОП, и по НИ
Продвигаясь в направлении Васильевка, танки своим огнем сожгли несколько домов и подожгли один танк 10-го танкового корпуса (сосед справа, Васильевка). После чего эти же танки обрушили огонь по нашим боевым порядкам 1-й сб 285-го сп и начали давить бойцов своими гусеницами в окопах, особенно в 3-й и 5-й ср. Вследствие чего были нарушены наши боевые порядки в ответственный период наступления на восстановление прежних рубежей…
Танки шли без всякого руководства, не соблюдая боевого порядка и строя. Попытки командования 285-го сп объяснить танкистам положение, последние, не обращая внимания, продолжали огонь по нашим боевым порядкам. Командование полка разослало командиров по идущим танкам с задачей объяснить свои боевые порядки и обстановку — с требованием немедленного прекращения огня..
Командиры танковых рот ответили, что нам поставлена задача наступать в направлении Андреевка — Васильевка и дополнительная задача наступать на Грёзное, продолжали вести огонь по подразделениям 285-го сп и 11-й бригады, которая стояла в Васильевке. Наступающие танки были из 99-й танковой бригады 2-го танкового корпуса…
По неполным данным, от огня своих танков подразделения полка имеют потери: 25 человек убито, 37 ранено.
Потери личного состава подразделений полка — в основном по 3-й и 5-й ср — главным образом получились по вине 99-й танковой бригады, командование которой не уяснило себе обстановки, не предупредило о предстоящем наступлении меня, командование бригады пошло в наступление по нашим подразделениям 285-го сп. В результате чего расстреляли бойцов и подорвали свои танки на наших минных полях».
Прорвавшись через позиции 285-го стрелкового полка, танки громыхающей «кучей» вышли на «оперативный простор». Хауссер среагировал почти мгновенно: развернул дивизион штурмовых орудий дивизии «Лейбштандарт» и вызвал авиацию. Очень кстати, на хуторе Тетеревино в это время ремонтировался «тигр» унтершарфюрера Штудеггера из 13-й тяжелой роты. Бравый эсэсман вывел свой Pz. VI на окраину и вступил в бой с 26-й танковой бригадой, подбив, согласно представлению на Рыцарский крест, 16 «тридцатьчетверок».
К исходу дня бригады 2-го корпуса «отошли обратно».
26-я танковая бригада потеряла 17 танков, 99-я бригада — 18, в том числе 5 танков на своих минных полях, а 2-й танковый корпус в целом — 42 боевые машины, с учетом тяжелого полка прорыва, который в атаке не участвовал, но четыре «Черчилля» утратил в результате авиационной бомбардировки.
Осерчавший Ватутин издал приказ: «Генерал-майор Попов не принял надлежащих мер к организации встречного боя, не установил связь с командирами пехотных частей, не выяснил положение соседей, хотя имел к этому полную возможность… Имея в своем распоряжении 12 часов до момента корпуса к атаке, генерал-майор Попов не использовал это время для организации боя. Свой приказ на наступление он отдал только 8 июля в 9.30, то есть за час до атаки. В силу этого командирами бригад не была обеспечена боевая разведка, не проводилась рекогносцировка местности, не был установлен передний край нашей обороны, а подразделениям 99-й тбр был определен фронт наступления, фактически занятый нашими войсками…
За такое преступное отношение к организации боя командир 2-го тк генерал-майор Попов заслуживает самого сурового наказания вплоть до предания суду Военного трибунала».
Может, А.Ф. Попов и заслужил трибунал, но — «как хорошо быть генералом!» — отделался выговором.
В контрударе в направлении Красная Поляна 6-я гвардейская армия участвовала частью сил при поддержке 6-го танкового корпуса. Артиллерийская и авиационная подготовка начались в 10 часов. Однако перешедшие в наступление части были остановлены сильными ударами авиации, огнем артиллерии и танков противника. Командующий фронтом приказал закрепиться на достигнутом рубеже. Затем в связи с большими потерями генерал Гетман дал распоряжение частям 6-го танкового корпуса отойти за реку Пена. Причем в ходе лихой «кавалерийской» атаки полностью была выбита 200-я танковая бригада, в которой из 46 танков осталось два.
40-я армия генерала Москаленко демонстрировала наступление в направлении Герцовки.
Таким образом, советский контрудар цели не достиг. Как сказал, подводя итоги, Ватутин: «Мой замысел осуществлен не был. Однако даже небольшое выдвижение корпусов заставило противника приковать часть сил на этом направлении». Это такой стандартный прием в оценке результата: ну, не разбили немцев — так сковали, не сковали — зато измотали.
Действия советских танковых и стрелковых соединений оказались не согласованными по времени и направлениям атак. Не была должным образом организована артиллерийская подготовка и поддержка наступления. Авиация оказалась не в состоянии прикрыть наземные войска от ударов с воздуха, командование фронта — руководить одновременно действиями нескольких крупных объединений. Как отмечал генерал Кравченко:
«В качестве вывода по третьему дню боевых действий корпуса следует отметить:
1. Слабая организация взаимодействия между танковыми соединениями и штабом фронта и действенного контроля за выполнением боевого приказа.
2. Явно недисциплинированные и преступные действия моих соседей. Если было известно, что соседи не будут наступать, жертвуя боевым составом корпуса в интересах общей обстановки фронта, я сумел бы себя обеспечить с флангов и тыла, как требуется при действиях в окружении. Но никто корпусу такой задачи не ставил. Я лично не получил плана действия корпусов. Учитывая, что до этого корпус вел в течение двух дней ожесточенные бои и ослабил себя, выполнить задачу за четыре корпуса он был явно не в состоянии, бросать его один в наступление было явно неверно и преступно.