Год 50-й: Расти из пепла
Шрифт:
Я подошел к издохшему гепарду, недоумевая, как такая быстрая кошка не смогла уйти от довольно медлительных волкодавов… Все объяснилось, когда я подошел поближе к убитой кошке, в щели, под гигантской глыбой у которой она дралась, лежали, тихо попискивая два котенка гепарда…
Да это самая лучшая добыча для меня!
Доставили они мне мороки, сначала еле отбил у кидающихся на меня волкодавов, затем кормление – тоже проблема, но проголодались к вечеру, и стали пить кобылье молоко, смешанное с кровью…
Через два дня мы прощались с мудрым мурзой. Перед отъездом, после удачной охоты, все опять обожрались мясной пищи на тое, а ночью Зульфия тихо сказала лежа на моей руке: – Я буду ждать тебя, батыр, – и я поцелуем снял слезинки с ее нежных щек.
Отторговали
Разговор получился тяжелый, Фрол явно не хотел лишаться дополнительных заработков, ведь большая часть торговли с кочевниками шла через их руки, а теперь десяток степняков напрямую едут на Ярмарку. Естественно, увидят разницу в ценах, и это ему не нравилось. Впрочем, расстались мы вполне мирно. Людские жизни все же дороже, чем временный коммерческий успех. Останавливаться в Родниках мы не стали, а подобрав своего раненного бойца и фельдшера, сразу свернули на тракт. Вот тут и начались трудности… Стадо, в котором преобладали овцы, двигалось медленно, начисто выедая неширокую полоску притрактовой травы, отделяющей лес от дороги. Корма скотине явно не хватало, и пройти этот участок дороги мы постарались побыстрее, безжалостно подгоняя животных. Шли до самой темноты. Наконец, уже в сумерках, справа от дороги открылся припойменный луг у небольшой речушки. Табунщики стреножили лошадей, и согнали скот ближе к речке, по широкому кругу кольцом расположились костры, отпугивая ночных хищников, люди разогревали немудреную дорожную пищу.
Внезапно из зарослей, окаймляющих реку, донесся яростный, раскатистый рев. Лошади тревожно зафыркали, овцы в страхе сбились в кучу, коровы мычали… Во, бляха, никогда такого голоса не слышал в лесу! Я подтянул к себе автомат. А Митька со Щербатым кинулись к телеге, расчехлить крупнокалиберный пулемет. Нет, так дело не пойдет… Своих в темноте постреляем… Я отобрал у подошедшего Трофима винторез, и в свете костра зарядил обоймой с разрывными пулями, потом подался в сторону зарослей…
Зря я так поступил, быстрая, громадная тень мелькнула над костром с противоположной стороны от прибрежных зарослей. Зверюга сделала еще один скачок и обрушилась на большого быка, бесстрашно выпятившего рога против громадной твари. Раздался хруст ломаемого позвоночника, и голоса хищника и жертвы слились в дикой какофонии. В два прыжка я выдвинулся на удобную позицию, и без колебания открыл огонь, понимая, что быка уже не спасти. Один, два, три выстрела… Бык лежал, подминаемый громадной тварью, а она вроде и не реагировала на мои выстрелы, и терзала жертву. Митька подскочил к ней с боку, и умудрившись вогнать клинок в глаз хищника, удачно избежал удара огромной лапы. Я загнал еще две разрывные пули в голову монстра, прежде чем он перестал подавать признаки жизни, но расслабляться было рано, и я, сменив обойму, повернулся к прибрежным зарослям… И вовремя. Оттуда, стелясь по траве, ползла вторая тварь… По ней уже открыли огонь с четырех стволов, видимо среди кочевников и наших охотников, нашлись тоже неплохо видящие в темноте. Зверюга взвизгнула и бросилась назад в заросли. Преследовать ее мы не стали. Убитая тварь была размером с того
Быка, мы, конечно, освежевали, не пропадать же добру? Ну и костров развели побольше, после чего я улегся спать…
Вот моя деревня, вот мое село… Стою я на бугре, обозреваю окрестности Степанова, добрался… Но хочется описать предшествующие этому события. А они возможно еще и повлияют на нашу жизнь. Добрались мы до Ярмарки без происшествий, так, волчишки скот немного потрепали, унесли пару овец, да еще подохло от голода, или длинного перехода с десяток, но что это в масштабе всего стада? Ну, а лошади перенесли дорогу без потерь.
«И ето хлавное», – как говаривал один из древних правителей. А на Ярмарке мне пришлось остановиться, нет, скот погнали дальше, просто там ему выпаса не было. Остановятся они на ночевку у поселка. Мы с Изей стояли на новенькой вышке, входящей в архитектурный комплекс ограды Ярмарки.
– Дядя Изя, ты получил от Юры новые монеты… ну с моим профилем?
Изя с интересом во взгляде спрашивает:
– Да, и зачем они тебе? Да понимаешь, мне тут надо послать их, как признак нашей солидности к степнякам, но предварительно… у тебя сверла есть? Мне, в общем-то, надо дырки в них просверлить, – и я слегка поежился под внимательным взглядом старика.
– На ожерелье, что ли? Так я сразу сто монет с дырками заказал… А понял, старого еврея на мякине не проведешь, нашел там себе девочку, да? Так я имею тебе сказать, что Изя, на старости лет переквалифицироваться из коммерсанта в скотоводы не сможет!
– Это из чего ты взял?
– Ну, представь твоя девочка, скорее всего не последняя по положению в стойбище Ильяса, вдруг получит твой подарок. Ты думаешь, она засунет его под подушку и будет плакать в ожидании тебя, стирая влагу с твоего профиля? Нет, все манды этого селения на следующий же день узнают о новой модной игрушке твоей возлюбленной, и как следствие жди нашествия твоего степного Чингисхана, вместе со всем отребьем на мое детище, – нашу Ярмарку.
– Ладно, старик, ты волну не гони, может частично ты и прав, но Ильяс тоже не пальцем делан, не допустит уничтожения главного богатства степняков, скорее шкуры ненужные привезут, а мы организуем кожевенное производство на месте моего поселка, тем более я туда пост и холостяков на зиму собираюсь определить.
– Ну, ну, тебе жить, а мне только ненужный почет останется, – туманно объяснил старик, – кстати, тебя представители из Полиса уже третий день дожидаются, правда, счас, наверное, в борделе заседают, и пропустили поэтому ваш приезд.
Может они и пропустили наше появление, но в данный момент трое представителей города сидели за столом во втором трактире, спустившись со второго этажа, где располагался бордель. Войдя в трактир, мы увидели три хари, расположившиеся по центру зала, и занявшие стол на восемь персон. Один мне был знаком – старшина возчиков, а двое других принадлежали явно к неработающей (даже мозгами) касте людей.
Может я сразу себя так настроил, но разговор начался на повышенных тонах, то ли бабы им попались не по вкусу, то ли еще по какой причине, но самый здоровый вместо приветствия сказал мне в лицо, после того как я опустился на лавку:
– Борзо хрюкаешь пацан, – и так презрительно смотрит на меня его круглая будка.
– Ну, хрюкаю, как могу, – согласился я, – вам же автограф оставили при выезде из города! Хошь, и твой фейс там же повесим? – и смотрю на него так внимательно. Ну, он сходу сбавил обороты (не на своем поле).
– Да понятно, но все же беспредел допускаете… Кто ответит? – пробормотал он.
– За что? За то, что Паук два раза присылал к нам карателей? Или за то, что Марат сдал нас Пауку? Да пошли вы все на хрен, хочешь, мы завтра все торговые пути к Проклятому Полису перекроем? – блефую так потихоньку, ну и думаю, что все равно этого жлоба возьму на заметку.