Год активного солнца
Шрифт:
— На первый взгляд это достаточно просто, а на деле невероятно трудно. — Я тяжело опускаюсь в кресло. — Но я все же постараюсь рассказать вам кое-что и попутно высказать свои соображения по этому поводу. Догадываюсь, что самоубийство академика интересует вас по многим причинам. Ну, например, не шантажировал ли его кто-нибудь? Или более смелое предположение — не похищено ли у старого ученого какое-нибудь великое открытие? Я, само собой разумеется, имею в виду не элементарный плагиат, а нечто более серьезное, ну, вроде происков иностранной разведки.
— Мои интересы не столь примитивны. Мне важно знать и внутренний механизм поступков ученого.
— Но это скорее вам — человеку, а не государственному следователю. Давайте не будем об этом спорить. Выпейте шампанского. У меня найдется еще несколько
Пустую бутылку и миску для льда я отнес на кухню. Эка гладила мои рубашки.
— Ты не устала? — Я поцеловал Эку в шею, предварительно отведя в сторону ее волосы.
— Напротив, я с огромным интересом слушаю тебя. Мне жаль, что я многое пропустила, пока была в ванной.
— Ты ничего не потеряла. Главное еще впереди!
Я возвращаюсь в комнату. В руках у меня шампанское и лед.
— Не стоит открывать. Я больше пить не буду.
— Пусть постоит открытой.
— Будьте добры, продолжайте.
— Начну издалека. — Я медленно откупорил бутылку. — Ну, например, с того самого момента, когда греческие материалисты ввели в научный обиход слово «атом». Стоит ли объяснять вам, что слово «атом» значит неделимый. Это было величайшее открытие. Оно продержалось двадцать столетий. В то же время это величайшее открытие было ошибочным. Понятие «неделимость», или атом, — согласитесь, слово «атом» звучит более научно — включало в себя две идеи. Первая — о сложнейшем строении материи, а вторая — о неделимости первоосновы.
Двадцать столетий потребовалось на то, чтобы развеять миф о неделимости атома. Ученые установили природу атома. И что же? Сам атом казался целой вселенной. Сначала обнаружили его составные части — электроны, протоны и нейтроны, а потом установили, что они и есть первооснова материи, и назвали их элементарными частицами. Вы здесь упоминали элементарные частицы, но тут же оговорились, что не знаете, каковы их свойства. В наше время их количество далеко перешагнуло за двести, и никто из смертных не знает, есть ли им конец.
Открытие рентгеновских лучей и радиоактивности поставило перед физиками головоломную задачу. Тогда еще не было известно, что всепроникающие лучи рентгеновских и радиоактивных элементов возникали, в результате торможения электронов, с громадной скоростью вращающихся вокруг атомного ядра. Надеюсь, я говорю понятно?
— Я приблизительно понимаю все, что вы говорите, но не могу понять одного: какова связь между рентгеновскими лучами и самоубийством Левана Гзиришвили?
«Рентгеновские лучи» он упомянул, видимо, потому, что краем уха слышал о них.
— Представьте себе, прямая, уважаемый товарищ следователь, да, да, прямая. И если вас действительно интересуют причины самоубийства академика Гзиришвили, советую вам набраться терпения. Я, кажется, уже предупредил вас, что собираюсь начать издалека.
— Я весь внимание! — сказал следователь и передернул плечами. Я заметил, что ему явно не по сердцу мое патетическое обращение «уважаемый товарищ следователь».
— Так вот. Еще вчера ученым было неизвестно строение атома, им были неведомы ни его внутреннее ядро, ни его электронная оболочка. Лишь позже стало ясно, что некий таинственный источник подает сигналы своего существования. В дальнейшем обнаружилось еще одно необычное явление. Заряженные электроскопы оставляли в герметических сосудах, которые наполнялись нейтральными газами. Надежная изоляция давала полную гарантию, что в сосуд ничто не сможет проникнуть, однако свершалось чудо. Да, да, чудо! То, что сегодня представляется обычным и каноническим, некогда было чудом. Как правило, так и происходит — каждое открытие со временем становится обыденной, а иногда и банальной истиной. Утром электроскоп оказывался разряженным. Какие-то неизвестные заряженные частицы все же проникали в герметический сосуд.
Каким образом оказывались эти заряженные частицы в изолированном сосуде? Попытаюсь в общих чертах объяснить вам суть таинственного обстоятельства. Никто не имел понятия, что происходит, но факт непреложен: вокруг сосуда летают всепроникающие лучи, обладающие сверхэнергией. Леван Гзиришвили окружил камеру с электроскопом свинцовой стеной. Вы, наверное, знаете, что свинец поглощает лучи рентгеновских и радиоактивных элементов. Теперь же электроскоп был надежно изолирован от воздействия рентгеновских и радиоактивных лучей, — значит, он должен был остаться заряженным. Но случилось чудо — металлические пластинки электроскопа все-таки разрядились.
Это явление всех взволновало. Итак, существуют всепроникающие, сверхмощные лучи. Радиоактивные и рентгеновские лучи по мощности не шли с ними ни в какое сравнение. Естественно, всех терзала мысль, как определить энергию неизвестных частиц и, что самое главное, выявить источник этих излучений. Первое предположение сводилось к тому, что лучи идут из земных глубин. Затем опыт был проведен в условиях высокогорья — интенсивность излучения возросла. Стало ясно как день — лучи шли из глубин космоса. Тут же возник вопрос. Я прошу вас, уважаемый товарищ следователь, оценить суть и значение этого вопроса — не являются ли эти лучи первоосновой материи.
В дальнейшем выявилось следующее: доходящие до нас космические лучи вторичны. Они — результат столкновения с земной атмосферой. Тогда родилось новое предположение: не являются ли неизвестные гости из космоса фотонами высоких энергий? Это предположение не подтвердилось. Иные полагали, что космические лучи высоких энергий представляют собой электроны. Но и сторонники этой теории были не правы. Лишь два десятилетия тому назад удалось установить, что эти космические частицы — протоны. В свою очередь, вторжение протонов в глубины атмосферы порождало вторичные частицы, что раскрывало тайну их структуры. Не волнуйтесь, уважаемый товарищ следователь, после столь фрагментарного экскурса в большую историю открытия элементарных частиц я вновь вернусь к академику Левану Гзиришвили. А если точнее, мы уже подошли к наиболее интересному периоду деятельности Левана Гзиришвили. Он убедился, что стоит на пороге величайшей тайны. Леван Гзиришвили не сомневался, что обнаружит новые, дотоле не известные частицы. В то время из всех составных частей атома известны были лишь электроны, протоны, нейтроны, представители массы — энергии света — фотоны и близнецы положительно заряженных электронов — позитроны. Если вам что-то неясно, не стесняйтесь, спрашивайте.
— Продолжайте, пожалуйста. Пока у меня вопросов нет.
— Я не стану задерживать ваше внимание рассказом о дальнейшей истории открытия частиц. Впрочем, должен коснуться мезонов. Их обнаружили в тысяча девятьсот сороковом году. Семейство элементарных частиц возросло за счет еще двух новых членов — положительного и отрицательного мезонов. Леван Гзиришвили с поразительной энергией окунулся в работу. Я ходил в детский сад, когда на одном из самых красивых хребтов Кавкасиони выстроили лабораторию. Сначала она больше смахивала на дощатую хижину, рассказывал потом Леван Гзиришвили. Но зато название было звучным — «Лаборатория космических лучей». Доверяя вашей фантазии, я не стану говорить, ценой какого напряжения сил удалось превратить эту хижину в современную научную лабораторию и, как любят выражаться журналисты, в настоящую кузницу научных кадров. Начались неустанные научные изыскания. Тайна была тут, под рукой, но как же трудно было проникнуть в ее сущность! Все понимали, что стоят на пороге открытия первооснов материи. Леван Гзиришвили и его соратники создали диаграмму спектров масс. Теоретически они знали, что на кривой кроме электронных ионов должны быть еще мезонные и протонные нити. А кривая между ними должна была углубиться… — я встаю, беру с письменного стола бумагу и карандаш, изображаю кривую и передаю следователю… — вот как на этой диаграмме. Но случилось неожиданное: диаграмма, полученная на основе данных исследования, полностью перечеркивала теоретические предположения и посылки. Между мезонами и протонами возникло еще несколько пиков. Вот здесь и началось борение страстей. Всю лабораторию залихорадило. Не является ли совокупность небольших пиков изображением совершенно новых элементарных частиц в космических лучах? В силу того, что сознание психологически уже созрело для новаций большого масштаба, предположения шли и гораздо дальше — не были ли эти неизвестные частицы первоосновой вселенной, материи? Вот теперь я приближаюсь к трагической развязке. Но, прежде чем представлю вам последний акт жизни старого ученого, я предлагаю выпить за его память.