Год белой кометы
Шрифт:
— Откуда такая уверенность?
— Видишь ли, чудес не бывает. Мы же проверили у себя почти все и все в порядке…
— …а телескоп не работает, — в тон ему добавил Малахов.
— Вот поэтому надо проверить и силовой агрегат.
— Знаешь, Володя, мне завтра надо ехать, а тут такой сюрприз! Не знаю что и делать…
— Не горюй, вот увидишь, мы сейчас найдем эту пакость.
Они поднялись по крутой винтовой лестнице внутри стойки телескопа к приводу, Гармаш открыл кожух. Все механизмы выглядели вполне обычно, не было видно ни отломанных деталей, ни отвалившихся проводов. Малахов вызвал по внутренней громкой связи дежурного механика в аппаратную и попросил нажать кнопку пуска. Они внимательно глядели, как разгоняются двигатели наведения, как срабатывают мощные
— Володя, смотри!
Гармаш посмотрел туда, куда указывал палец Малахова и сразу все понял. Очевидно, во время профилактических работ на приводе, механики рассоединили муфту тахогенератора — измерителя скорости вращения двигателя и забыли соединить снова. Электрически система была абсолютно исправна, электронщики и не могли обнаружить ничего подозрительного.
Малахов вынул отвертку и крепко затянул соединительный винт. Колебания быстро прекратились. Гармаш предложил ему снова разъединить валики, что было сразу же сделано, и колебания возобновились с прежней силой. После этого соединение было окончательно восстановлено и двигатель заработал плавно, медленно и уверенно.
Малахов радостно хлопнул Володю по плечу:
— Все-таки нашли!
— Нашли. Чертовы механы… Хоть бы сказали.
— Мы тоже хороши! Могли бы догадаться…
— Так и догадались. Правда, могли бы и побыстрее, тугодумы.
— Пойдем отдыхать?
— Подожди, нет сил двигаться. Давай посидим немного прямо здесь.
Они присели на решетчатые металлические ступеньки и неожиданно для себя Володя задремал.
…Приехавший утром на смену Дунаев обнаружил, что телескоп включен и стоит на концевых ограничителях, а Малахова и Гармаша нигде нет. Встревожившись он спросил дежурного механика, где тот последний раз видел его коллег и механик ответил, что слышал их голоса в стойке телескопа. Дунаев бросился вверх по ступенькам стойки и едва не споткнулся о полулежащего Малахова. Гармаш находился в той же позе рядом. Дунаев испуганным хриплым шепотом выкрикнул:
— Эй, мужики, вы чего тут!?
И тут же расхохотался.
Гармаш и Малахов спали.
25
К концу сентября комету было уже видно даже невооруженным глазом как мутноватое светлое пятнышко в созвездии Персея. На Астростанцию посыпались телефонные звонки из близлежащих городов и окрестных деревень, жители которых с неизменной тревогой спрашивали, не грозит ли чем-нибудь серьезным столь необычное небесное явление. Кирилов вынужден был несколько раз выступить по местным телевизионным и радиопрограммам с разъяснениями по существу проблемы, но его по-прежнему донимали репортеры, корреспонденты, астрономы-любители и прочая публика, проявившая интерес к открытой им комете. Но это было не самое главное, что больше всего раздражало Максима Петровича в этой околонаучной и околоастрономической суете. Он вдруг понял, что в каждом интервью, при каждой встрече от него ждут какого-то чуда. И, когда Кирилов начинал рассказывать о том, что комета — это не корабль инопланетян, не знамение Дьявола, а всего лишь глыба льда из смерзшихся газов и космической пыли, о сути этого явления и его природе, он каждый раз замечал искреннее разочарование людей от той строго научной информации, которую давал своим слушателям. Разговор об астрономии и ее месте в жизни неизбежно переходил на темы, связанные с вымыслами прессы о космических пришельцах, «летающих тарелочках», «полтергейсте» и прочей газетно-бульварной чепухе, о которой Максим Петрович даже не желал говорить.
«Почему так, — думал он иногда, — ведь в реальном Мироздании множество необычного, почти фантастического, почему они почти все хотят не научной истины, а глупой сказки? Вероятно, наука сейчас очень сложна, многие ее достижения на пальцах не объяснишь, а что касается астрономии, то она теперь вообще не оперирует бытовыми категориями. У обывателя (в хорошем смысле этого слова) возникает неизбежно мысль о бесполезности этой науке в целом.
Его сильно расстроил вчерашний звонок из приемной райисполкома. Секретарша попросила его взять трубку, и он услышал резкий голос председателя.
— Кирилов? Ты вот что, давай закрывай свою контору и всех — на уборку картофеля!
— Не понял…
— Нечего тут строить из себя дитя неразумное. Порядок общий для всех. В районе уборочная, значит все закрываемся и в поле. Все равно от вас никакого толку!
Кирилов уже взял себя в руки и, стараясь говорить ровным голосом и, не повышая тона, ответил:
— Астростанция была построена по решению Совмина, поэтому закрывать ее не дано ни мне, ни вам. Кроме того, мы готовимся к наблюдениям кометы и останавливать эту подготовку я не буду. Не Вам судить и о том, какой от нас толк.
— Ты свою демагогию мне не разводи! Комета подождет. Сало от ваших наблюдений дешевле не станет, и за их выполнение с меня не спросят. А вот за срыв уборочной с меня голову снимут. В общем, даем тебе десять гектар, не уберешь — сниму голову с тебя! Все!
В трубке запели короткие гудки.
Кирилов вызвал Семенова и рассказал ему о телефонном разговоре.
— Руслан Алиевич, что посоветуешь?
— Я вам так скажу, Максим Петрович, разговоры о нашей бесполезности в районе, это не новость, я их не первый год слышу… Самое смешное в том, что наше районное начальство когда-то приложило массу усилий для того, чтобы Астростанцию построили именно здесь. Пока ее строили, часть средств пошла и на благоустройство райцентра: на водопровод, канализацию, несколько пятиэтажных домов. Часть улиц заасфальтировали. Да в общем много чего сделали. Тогда никто и не смел заикаться, что мы не приносим пользы. Теперь, когда стройки закончились, можно и покуражиться. Им дармовая рабсила нужна, вот и заговорили о ненужности астрономии.
— Так что делать будем, закрываться? Комета-то уже видна…
— Давайте, я найду желающих из персонала поселка и съезжу с ними, поработаю. Мы все же в районе этом живем, ссориться с ним не стоит. Иной раз тоже приходится помощи просить…
— Ну что ж, может вы и правы. Все же такой тон, как я сегодня слышал просто недопустим. Полное непонимание наших задач…
— Да все они понимают, просто вы к этому еще не привыкли. Не расстраивайтесь. Я вам даже советую поехать с нами. Вы не представляете как люди там дружно работают, как славно песни поют, когда домой едут!
— Ну что же, спасибо за приглашение, будет возможность — съезжу обязательно…
Октябрь порадовал наблюдателей тихой и ясной погодой, бархатно-черным глубоким небом, чистым, до нереальности. Система наблюдений кометы была окончательно доработана и смонтирована. До пика яркости был еще почти месяц, но, поскольку позволяла погода, астрономы включали аппаратуру, наводились на комету Кирилова и старались получить по возможности максимум информации, используя поочередно весь без разделения световой поток на одном из трех каналов. Первым заступил на наблюдения Виктор Павленко.