Год беспощадного солнца

Волынский Николай

– Никто никого, – успокоил его Шарыгин. – Мы с господином убийцей просто беседуем. По душам, – и Мышкину. – Школа полиции. Устроит? Диплом проверять будешь?

– А есть диплом?

– Когда-нибудь мое терпение кончится, – предупредил Шарыгин.

– Берем как рабочую гипотезу: вы прослушали полный курс школы полиции. И сдавали экзамен по методике раскрытия преступлений. В вашем учебнике по расследованию убийств имеется рекомендация, даже требование: обратить принципиальное внимание на характер и направление стока крови.

– И

что?

– А то, – медленно произнес Мышкин, – что в ее положении, зафиксированном, кровь должна стечь сюда! – и он указал, куда. – С виска на лицо, а не на затылок.

Шарыгин и Бандера переглянулись. Денежкин не шевельнулся: он слушал с большим интересом.

– Так ведь ты, пацан, уложил ее бутылкой на пол. А потом на диван перенес. Чтоб кровью тебя и все вокруг не испачкала, – объяснил Бандера. – Все так делают. И ты сделал.

– Разумеется! – неожиданно согласился Мышкин. – Но до того ждал минут пятьдесят, пока кровь свернется. Чтобы вы, сержант, потом давали мне идиотские разъяснения.

– Ну ты и даешь, фраерок! – прогудел Бандера. – А за базар ответишь.

Не обращая на него внимания, Мышкин продолжил:

– И на полу должна быть кровь. Она, если вы не знаете, не испаряется. Ни один нормальный следователь или дознаватель во всем мире эту деталь не пропустил бы. Кроме вашего, который приказал сделать всего два снимка, а не сто. Подозреваю, что следствие ведет не дипломированный специалист, а сержант Бандера.

– За базар ответишь, – с угрозой повторил Бандера.

– Тихо! – прикрикнул на него дознаватель. – Никакого базара. Не пугай моего гостя. Ведь господин Мышкин, кроме всего прочего, еще и мой гость. Наш общий гость. Понял?

– Пусть будет гость, – легко согласился Бандера. – Начальству виднее. Запомнил: гость.

– И это тоже не правильно, – возразил дознаватель. – Он не просто гость. Он, можно сказать, наш сотрудник. Наш добровольный помощник. Но в любой момент он может снова стать преступником, который старается ввести в заблуждение правоохранительные органы… Все от него лично зависит. Он хозяин своей судьбы. При том, что убийство, которое совершил господин Мышкин, вполне могло быть непредумышленным. Да так и было! Или в состоянии эффекта…

– Аффекта, – машинально поправил Мышкин.

– Кому как нравится. Главное, у Дмитрия Евламповича есть шанс. Таких вот убийств у нас каждый божий день – мешок. Вон позавчера мы приглашали очень уважаемого человека, вице-губернатора, дать показания. Задавил своим лексусом прямо на даче собственную жену. Почему задавил, зачем? Могу открыть тайну, но только для вас: по неосторожности. Перепутал педали газа и тормоза.

– Так нажраться – и жену с тещей перепутаешь, не то что педали! – гоготнул сержант.

– Бандера! – неодобрительно глянул на него дознаватель. – Сниму погоны.

– И он пришел к вам на допрос? – поинтересовался Мышкин.

– Вице-губернатор? Нет, конечно, к нему ездили. Занятой человек, государственный. А другой гражданин вчера задавил на Московском проспекте школьницу. Прямо на «зебре». И светофор работал. И она шла на зеленый сигнал. Этот гражданин почему задавил? Обратно ж, по неосторожности. Не заметил ни «зебры», ни красного сигнала. Тоже по государственному делу спешил, тоже человек важный – заместитель городского прокурора. Когда ему на ваши светофоры смотреть?

– Банкир домработницу кирпичом мочканул, – подсказал сержант Бандера.

– Точно, – подтвердил толстяк. – Кирпичом. Рука подвела. Целил в жену – попал в домработницу. Чисто неосторожное убийство. Так и вы, дорогой наш гость и помощник. Вы типа в окно бутылку хотели выбросить – шутки ради. И случайно задели потерпевшую по кумполу. Дальше шок, испуг, эффект, помрачение сознания… Забыли вызвать полицию. И вообще ничего не помните. Правильно излагаю, Дмитрий Ефимович, а?

Не дождавшись ответа, Шарыгин взял фотоснимки.

– Верно подмечено: не туда кровь затекла. Надо сказать фотографу, чтоб поправил. Ну так что, Мышкин? Сейчас сознаваться будешь или после спецдопроса? Зубов не жалко?

– Знаете, как это называется? – решительно сказал Мышкин. – Фабрикация дела. Уголовное преступление.

Шарыгин расхохотался, Бандера что-то проворчал, Денежкин подмигнул Мышкину.

– Нет, дорогой вы наш и любимый! – отсмеявшись, возразил дознаватель. – Это не фабрикация. За такие слова, возбуждающие социальную рознь, тебя сразу сажать надо. А до того мочкануть при попытке к бегству. То, что я тебе предлагаю, дело хорошее. Мало того – законное. Называется «сделка со следствием». Стыдно не знать.

– Это как у американцев? – удивился Мышкин.

– Это как у американцев, – эхом отозвался Шарыгин.

– И как это делается?

– Да вот так, как у нас сейчас. Ты нам – признательные показания. И получаешь в награду три, от силы пять лет. Не дашь – получишь пожизненно. И там же сдохнешь от туберкулеза или спида.

– Как в лавке? Я тебе деньги, ты мне – бутылку.

– Примерно так.

– Не понимаю… – тихо произнес Мышкин. – Как можно заключать торговую сделку с правдой? С истиной? Сделку с совестью?

– Есть такой закон, значит, можно. И даже нужно.

– А настоящий преступник на свободе?

– Кого это волнует? – усмехнулся толстяк.

– Кого волнует? Допустим, зверски убили вашу жену. Следствие заключило сделку – посадило невиновного. А тот, настоящий, смеется. И следующим шагом убивает вашего ребенка. Опять сделка, опять невиновного посадили. Преступник вошел во вкус, ему очень нравится. И он с наслаждением убивает вашего второго ребенка. И опять сделка. Вы сами-то хоть понимаете, какая это страшная вещь – сделка с правосудием? Там где есть сделка, там нет правосудия. И неужели вы…