Год дурака
Шрифт:
Мы уселись напротив друг друга, скованные неловкостью. Странно. Мы столько раз ужинали вместе. Почти каждый вечер.
— Я так понимаю, Билл Гейтс не твой герой, — начала я, чтобы снять напряжение. — А кто тебе по-настоящему нравится?
— Ты, — Эрик пристально смотрел на меня.
— Я серьезно, — уточнила я почти с досадой.
— Линус Торвальдс. В компьютерном мире его можно назвать коммунистом. Или террористом. Он создал бесплатную операционную систему Linux, открытую для пользователей, предоставив каждому желающему возможность что-то в ней улучшить. Когда Гейтс вожделел послушного стада, согласного выкупать каждый продукт Microsoft, Линус рассчитывал на творцов. В итоге Linux достроили всем миром. И продолжают развивать. Эмблемой Linux стал пингвин — в честь настоящего пингвина, увиденного в зоопарке. Пингвин клюнул Линуса в руку, но все равно ему понравился.
Я улыбнулась.
— Это очень мило.
— Гейтс и Джобс когда-то были простые парни, которые выросли в монстров, а их гаражи превратились в гигантские корпорации. То, что начиналось как творчество, стало бизнесом. Когда китайские рабочие бастуют на заводах Apple, потому что работают в отвратительных условиях, а зарплаты едва хватает на жизнь, Джобс за это ответственен. Когда Microsoft преследует нищего сельского учителя информатики, на компьютерах в классе которого оказалась установлена нелицензионная Винда, вытрясая из него непосильную сумму денег, Гейтс за это ответственен. Торвальдсу удалось избежать всей этой грязи.
— Ты с таким гневом говоришь о крупных компаниях.
— Я ненавижу корпорации. Царства, населенные великанами и лилипутами, — не желаю относиться ни к тем, ни к другим, — мобильник Эрика зазвонил. — Это курьер. Я заказал еду, пока стоял в очереди в магазине.
Он отошел и вернулся с пакетами. Внутри были роллы, горячий рис с морепродуктами и мисо-суп в пластиковых тарелочках. Мой рот наполнился слюной. Немного стесняясь, Эрик извлек запотевшую бутылку шампанского.
— Лишним не будет, да?
Мы ужинали в молчании, которое связало нас крепче любого разговора. Огоньки свечей подрагивали, взволнованные ветром. Хотя день начался с дождя, к вечеру погода наладилась, и ночь оказалась удивительно теплой — а ведь первые числа ноября! Даже не верилось, что холодная, скучная зима подкралась уже совсем близко. Где-то ровно шумел успокаивающийся к ночи город и плескала волнами Волга. Я как будто оказалась вне моего рутинного существования, с его нескончаемыми проблемами и неудачами. Я перенеслась в место получше.
— Нам очень повезло, что мы стали соседями, — тихо произнес Эрик. — Иначе я до сих пор жил бы своей прежней жизнью.
— Разве она тебя не устраивала?
— Тогда мне казалось, что устраивала. Сейчас я думаю, что мне было одиноко.
Мы молча чокнулись пластиковыми стаканчиками за что-то, невысказанное вслух, и потревоженное шампанское забрызгало золотистыми искорками.
— Пойдем, посмотрим…
Эрик потянул меня за руку и, когда мы подошли к краю крыши, у меня захватило дыхание: город был полон огней — горящие окна, фонари, реклама, фары проезжающих машин. Как тысячи светлячков, рассеянных в темном пространстве, они сияли и мерцали. По сверкающим водам Волги плыли маленькие золотые рыбки — корабли с сигнальной подсветкой. Подняв голову к небу, я увидела на нем россыпь звезд.
— Наверное, это самое красивое, что я видела. По телевизору не в счет.
— В мире много всего волшебного. Главное, смотреть с правильной точки.
Я фыркнула. По моему мнению, эта фраза выразила всю жизненную философию Эрика.
— Знаешь, я поняла, чего ты хочешь — стать частью истории, которая тебе нравится. Это как если бы фанат Гарри Поттера попал в один из томов серии.
— Именно. А чего хочешь ты?
Я пожала плечами.
— Выйти замуж. Все просто и банально.
Эрик пытливо посмотрел на меня.
— Звучит как формальность. Ты уверена, что это именно то, что тебе нужно? В смысле, это не звучит как найти любовь и человека, который станет действительно близким.
— Не знаю. Может быть, мама этого хочет. Или я прочитала где-то, что должна этого хотеть. Или это просто то, что считается необходимым.
— А чего хочешь для себя именно ты?
Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами.
— Соня? Ты в порядке? — мягко спросил Эрик.
— Да, но… знаешь, меня как будто никто никогда раньше об этом не спрашивал. Мама говорила — делай это, и ты станешь хорошей, а бабушка — не делай того, или станешь плохой. Но в конечном итоге я всегда получалась так себе. Бабушка требовала — доедай до последней ложки, а мама упрекала — ты набираешь вес. Мама отказывала моим просьбам, а бабушка навязывала мне то, чего совсем не хочется. Меня все время разрывали на части! И я уже совсем не понимала, что я должна делать! Я могла только ждать очередного указания. Несчастные любовные романы с похабными обложками — кажется, это единственное, что мне удалось отстоять для себя! Я так старалась быть милой и послушной, а в итоге получилось, что теперь я даже не знаю, кто я на самом деле. Меня как будто нет вовсе. Я совершенно никчемна, — я громко заплакала, и меня не могло остановить даже ощущение, что там, на земле, чужие люди каким-то образом слышат меня.
— Соня, — Эрик обхватил мое лицо ладонями, поднимая мою голову, — ты совсем не никчемная. Ты очень добрая. Ты заботливая. Ты всегда надеешься на лучшее, даже если все складывается плохо. Ты мечтательница. Рядом с тобой так хорошо…
Он потянулся ко мне носом, и я поняла, что сейчас он меня поцелует. В моей голове, натыкаясь друг на друга, заметались тысячи сомнений. Когда я уже намеревалась отстраниться, раздался громкий хлопок, и небо усеяли зеленые искры.
— Салют?
— Кто-то запустил ракету.
Снова хлопок, и теперь красные искры. Они сыпались прямо нам на головы. «Может, это знак, — подумала я. — Доказательство, что, если я поцелую его сейчас, это будет правильно».
Что-то неуловимо изменилось в лице Эрика, и он отступил от меня.
— Ты вечно ищешь внешнее одобрение, — сказал он сердито, в точности разгадав мои мысли. — Хотя бы раз прими решение сама!
На этом все было кончено. Домой мы ехали пусть не во враждебном, но все же в молчании. У Эрика торчал наушник из уха, но вряд ли он замечал, что слушает. Все же, несмотря на обескураживающий финал, это было лучшее свидание в моей жизни.