Год, когда я стала Изабеллой Андерс
Шрифт:
— Я не влюблена в Кайлера, — возражаю я, вдыхая и выдыхая, пытаясь бороться с паникой. — Так что все, что ты говоришь, не имеет значения.
Пусть ее слова не трогают тебя. Она не очень хороший человек.
— Ты такая плохая лгунья. Так было всегда. — Она поворачивается ко мне спиной и идет к двери, ее четырехдюймовые каблуки цокают по тротуару. — И кстати, Кайлер потрясающе целуется. — Она хихикает про себя, прежде чем войти внутрь и закрыть дверь.
Я сжимаю руки в кулаки.
— В один прекрасный день, клянусь Богом, я… —
Я бросаю взгляд на дом Мейеров и внутренне съеживаюсь. Кай сидит на заднем крыльце и смотрит на меня. Он одет в черные шорты, его волосы выглядят влажными, а его напряженный взгляд практически сверлит дыру в моей голове.
Вот дерьмо. Неужели он только что слышал весь наш с Ханной разговор? Пофиг. Разве это имеет значение? Я уверена, Ханна уже сказала Кайлеру, что я одержима им.
— И что ты собираешься с этим делать? — Спрашивает Кай, склонив голову набок.
— А? — Мой желудок переворачивается от нервов. Если он знает, что мне нравится Кайлер, он никогда не позволит мне забыть об этом. Потому что именно этим Кай занимался последние полгода: дразнил меня всякий раз, когда видел малейшую возможность.
Его губы кривятся, как будто он борется со смехом.
— Мне просто интересно, что ты собираешься сделать со своей сестрой. — Он кивает головой в сторону двери. — Ты так и не закончила свою мысль, и мне действительно любопытно, что твой извращенный ум придумает на этот раз.
Мои губы сжимаются, потому что я не уверена, дразнит он меня или говорит серьезно. Я никогда с ним так не поступаю.
— Я не закончила свою мысль, потому что пыталась сделать ее действительно хорошей. Придумать болезненно ужасный и полный мучений план. Но спасибо, что разрушил ход моих мыслей.
Он хихикает.
— Я буду скучать по этому.
Мои брови взлетают вверх.
— Скучать по чему?
Он поднимает голову, ухмыляется, и почему-то это меня еще больше бесит.
— По нашим милым маленьким разговорам.
Я смотрю на него без всякого выражения.
— Это так ты называешь издевки занудного соседа?
Он прижимает руку к груди.
— Я никогда не издевался. Это дело твоей сестры. Не мое. Я всегда был добр к тебе.
Презрительный смешок срывается с моих губ.
— Как в тот раз, когда ты сказал, что цветные пряди в волосах делают меня похожей на радугу?
— Эй, радуга — это круто. — Он, кажется, совершенно удивлен, и его обжигающий взгляд «позволь-мне-связать-тебя-на-месте» продолжается.
Это сводит меня с ума, и я отчаянно пытаюсь выиграть наш маленький спор.
— Ладно, а как насчет того раза, когда ты съел мой проект для научной ярмарки?
— Эй, а кто полил шоколадом свой проект? — Он изумленно смотрит на меня. — Серьезно, это была твоя собственная чертова вина.
Ладно, он прав. Проект «шоколадный вулкан» был изначально обречен.
— Откуда ты знаешь, что я уезжаю? — Я меняю тему разговора
— Ты имеешь в виду, кроме чемоданов, которые ты только что загрузила в багажник внедорожника? — Но в глубине души он вдруг начинает беспокоиться, теребя кожаные ремешки на запястьях.
— Ты слышал это от кого-то. — Я смотрю на него с подозрением. — Я могу это утверждать, потому что ты явно выкручиваешься.
Он закатывает глаза, как будто я веду себя нелепо, но потом сдается.
— Ладно, твоя сестра всем рассказала.
— Что я уезжаю? — Мои брови нахмурились. — Зачем ей это делать?
Он чешет затылок, глядя куда угодно, только не на меня.
— Гм… ну… она всем сказала, что тебя поместили в психиатрическую лечебницу, но я знаю, что это неправда.
Невидимые булавки впиваются в мою кожу. Я не хочу ненавидеть свою сестру… я действительно не хочу… но я вроде как ненавижу ее прямо сейчас.
— Почему она сказала, что я уезжаю? — Мой голос звучит так глухо.
— Это не имеет значения. — Он встает, спускается с крыльца и подходит к забору. — И все-таки, куда ты собралась?
— За границу с моей бабушкой, что, наверное, звучит неубедительно, но на самом деле я с нетерпением жду этого.
— Это звучит вполне убедительно.
— Даже то, что я еду с бабушкой?
Он качает головой, отмахиваясь от меня.
— Бабушки иногда бывают крутыми. А твоя?
— Она королева среди крутых бабушек. Серьезно. Это она научила меня водить. Она еще учила меня плавать в закрытом на ремонт бассейне. Нам пришлось пробираться через дыру в заборе, чтобы туда попасть. Она даже позволила мне впервые попробовать пиво. — Я замолкаю, кое-что понимая. — Знаешь, без нее я бы не узнала о многих необходимых жизненных навыках. Ну, кроме того, что я пью пиво. Я не думаю, что это жизненный навык.
— О, это довольно необходимый навык, — уверяет он меня с хитрой усмешкой, и я подавляю свою собственную, не желая поощрять его. — Похоже она действительно классная.
Я качаю головой вверх-вниз в знак согласия, полностью осознавая, как мне повезло, что я отправляюсь в эту поездку с самой крутой бабушкой на свете.
— Тебе придется выложить несколько фотографий, чтобы я мог увидеть все удивительные вещи, которые ты делаешь в этой поездке, — говорит Кай, щурясь от солнечного света.
Я фыркаю от смеха.
— Ох, Кай, эти твои глупые шуточки. Мы оба знаем, что я недостаточно активна в социальных сетях.
— Это не должно было быть шуткой. — Он засовывает руку в карман и достает телефон. — Но если ты действительно такой антисоциальный человек, то я дам тебе свой номер, и ты сможешь прислать мне все свои потрясающие фотографии. Я буду чувствовать себя особенным.
Я закатываю глаза, но даю ему свой номер, чтобы он мог написать мне свой. На самом деле я не думаю, что он это сделает, но через две секунды мой телефон вибрирует из кармана джинсов.