Год кометы и битва четырех царей
Шрифт:
— Надо ли это вступление заносить в протокол? — спросил секретарь по затмениям.
— Оно входит в ваше сообщение? — спросил Паулоса премьер-министр.
— Нет, ваша милость. Просто я излагал историю вопроса.
— Не включать в протокол! Продолжайте, астролог!
— Размышляя о возможных знаках, свидетельствующих о влиянии кометы на общественные работы и повседневную жизнь нашего города, я вдруг обратил внимание на одно обстоятельство. Прошу разрешения не называть имен. Не раз приходилось мне видеть на улице или на площади у источника, как какая-нибудь юная девушка отделяется от стайки подруг, скажем, учениц Классического коллежа, и идет домой одна, идет медленно, опустив голову, а под глазами у нее круги. Какой-нибудь легкомысленный молодой человек, завидев ее, возможно, воскликнул
Но нет. Я заметил кое-что еще. У некоторых из таких девушек над головой сиял едва заметный золотистый нимб, а суетливые прохожие просто не обращали на него внимания, так как эти девчушки, могу даже сказать — девочки, у которых я заметил нимб, все были белокурые. Разумеется, незамужние и невинные. Больше недели я наблюдал эти нимбы и заметил, что у одних они остаются такими же едва заметными и даже тускнеют, а у других — собственно, у трех — становятся ярче. И я сосредоточил свое внимание на этих трех. Естественно, из веселых болтушек, любительниц попеть и поплясать они превратились в задумчивых и грустных дев, избегали подруг и родных! Я задал себе вопрос: замечают ли их матери этот самый сияющий золотистый нимб, который видел я? Недели две назад я обратил внимание на то, что у одной из них нимб становился все ярче и ярче, у других же — меркнул и сходил на нет. Встретив однажды этих двоих на улице, я установил, что нимб у них вовсе исчез, и прекратил наблюдение за ними.
— Означает ли это потерю невинности? — спросил председатель-старейшина, перестав обсасывать кофейно-молочную карамельку.
— Нет! — ответил Паулос. — Такое суждение представляется мне преждевременным!
— Не могли же они так дружно утратить девичий стыд на одной и той же неделе! — заметил консул по заморским пряностям и острым приправам.
Премьер-министр казался заинтересованным сообщением, равно как и консул по пряностям и приправам, старый холостяк с большой бородавкой на подбородке, служивший когда-то в торговом флоте.
— Тогда я продолжал наблюдать лишь за одной из них, той, у которой нимб становился все заметней. Обстоятельства сложились так, что я смог наблюдать этот процесс вблизи. В определенные часы нимб принимал форму и цвета радуги. Девушка, зная о нимбе, накидывала на голову платок. Тем не менее в трех шагах от нее я мог видеть, как из-под ткани пробивается слабый свет…
— Золотистый?
— Золотистый! В полночь девушка вставала и тихонько спуталась по лестнице, чтобы открыть входную дверь. Мои наблюдения позволяют мне утверждать, что она делала это бессознательно, как сомнамбула, причем дверь открывала не для того, чтобы впустить кого бы то ни было, она никого не принимала тайком — я это подчеркивающей просто надо было выйти из дома. Будто повиновалась таинственному зову. Как вы можете догадаться, это был зов единорога, на который молодая девушка, обладающая известными вам качествами, не может не пойти. Но тогда я еще не понимал подлинной причины сиянья над ее головой и не знал, что тут замешан единорог. Луна пошла на ущерб, и девушка боязливо укрывалась в саду среди айвовых деревьев, садилась на корзину и сидела часами, время от времени срывала какую-нибудь травинку и клала себе на колени. Она выходила ровно в полночь. Я опускаю рассказ о моих долгих, утомительных и бесплодных ожиданиях!
В то утро Паулос часто произносил слово «опускаю». Тему он развивал легко и свободно, теперь даже пожалел, что не потратил полчаса на подробное описание нимба: описывая красоту этого сияния, он мог сказать о девушке так, что консулы и астрологи подумали бы, что догадываются, о ком идет речь. Также нередко он пользовался словом «преждевременно».
— Наконец я был вознагражден. В прошлую пятницу, ровно в полночь, она вышла на улицу и направилась в сторону тополиной аллеи. Сиянье окружало теперь не только ее голову, но и все тело. Улицы были пустынны. Непонятно почему, но в ту ночь никто в городе не полуночничал. Я потом спрашивал многих, и все отвечали, что в тот вечер их одолела внезапная сонливость, у некоторых ей предшествовало повышение температуры на несколько десятых градуса…
— В пятницу? В прошлую пятницу, в двенадцать ночи?
— Да, ваша милость.
Консулы
— И в самом деле! — подтвердил секретарь по затмениям. — Мы в клубе играли в ломбер. И в одиннадцать меня потянуло в сон. Когда шел домой, мне казалось, что я сплю на ходу.
— Верно. Моя жена и дочь уснули после ужина прямо за столом. Я-то думал, это из-за супа с салатом-латуком, в этом овоще есть одурманивающие вещества.
— Да-да, я, помнится, тоже заснул, — подтвердил и премьер-министр. — Моя жена, наслушавшись рассказов неаполитанского посланника об адмирале Нельсоне, нарядилась как леди Гамильтон и подошла ко мне с бокалом вина. Как та самая леди к адмиралу Нельсону. Платье это, пожалуй, слишком открытое но, кроме нас, никого в гостиной не было. Когда жена протянула мне бокал, я уже уснул; она постояла, ожидая, не проснусь ли я, и сама уснула. Стоя! Подумать только! Часа в три утра я проснулся, а она стоит передо мной с бокалом вина в руке и спит. Ни капельки не пролила! Да, это было в пятницу, в полночь.
Другие консулы и астрологи тоже смутно припоминали, что в ту ночь их вроде бы сморил сон. Голос премьер-министра немного оживился, когда он стал рассказывать, как жена его предстала перед ним в наряде леди Гамильтон, и теперь ему не терпелось услышать, что же было дальше.
— Продолжайте, астролог!
Председатель-старейшина позвонил в колокольчик, он совсем отвлекся от сообщения Паулоса, представив себе жену премьер-министра в слишком открытом платье. Красивые женщины всегда показывают грудь.
— Чтобы не уснуть при исполнении возложенных на меня почетных обязанностей астролога, я принял возбуждающего, это чудесные капли, хотя могут вызвать и отравление, если примешь больше, чем положено. На улицах не было ни души. На площади, в колоннаде епископского дворца, под фонарем у входной двери спали мертвым сном трое гуляк. Собака, гнавшаяся за котом, уснула на бегу, кот тоже уснул перед кошачьим лазом в двери таверны Лысого — голова в дыре, туловище снаружи. Близилось нечто такое, что мы могли бы назвать чудом! Я следовал за девушкой, которая теперь побежала по улице Вице-Королевы. Вошла в тополиную аллею и направилась к раковине для оркестра. Поднялась по ступенькам и остановилась посреди помоста, сложив руки на груди. Я прекрасно ее видел, так как сияние охватило ее целиком. Потом присела на возвышение, куда поднимается дирижер оркестра. Распростерла руки ладонями кверху на уровне колен. Слышно было, как стучит ее сердце, будто кто-то бьет в маленький серебряный гонг. Девушка, можно сказать, уподобилась луне, так она светилась, словно сама луна влетела в раковину и опустилась за дирижерский пульт.
— Надеюсь, там в четверг подметали! — сказал один из консулов.
— Оркестр теперь играет только по субботам!
— Не перебивайте оратора, господа!
— Я следил за игрой света, которая могла о многом сказать, как вдруг из темноты выскочил олень, перемахнул через ограждавшие помост перила и лег у ног девственницы. Это и был единорог. Я увидел торчавший вверх сверкающий рог, белый с коричневым кончиком. Если верить старинным трактатам, единорог должен трижды поклониться, прежде чем положить морду на колени девушки. Он так и поступил! Склонив голову ей на колени, закрыл глаза и уснул. Девушка обняла оленеподобного за шею и тоже уснула. Как известно, им снится один и тот же сон, только девственница видит себя в образе лани, а единорог — в человеческом обличье. Они встречаются у водопоя на берегу речной заводи, и их отражения при свете ущербной луны сливаются в одно. На этом сон заканчивается, и оба разом просыпаются. И вот единорог поднялся, распрямив передние ноги, словно хотел боднуть луну. Протрубил, как самец косули в весеннем лесу, перепрыгнул через перила и исчез в ночи, видимо, вернулся в свое тайное убежище. Девушка утратила сиянье вокруг тела и нимб и побежала домой. Собака погналась за котом, спящие в портике епископского дворца проснулись, послышались голоса, прокукарекал петух, хотя час его еще не наступил… Когда я пришел наконец к дому девственницы, она уже вошла и заперла за собой дверь.