Год крысы. Видунья
Шрифт:
– Да высморкай ты его наконец! – не выдержал Альк.
– В твою косу? – буркнула Рыска.
Саврянин сунул руку между прутьями ближайшего палисадника и сорвал большой бархатистый лист. Девушка сердито в него протрубила, по-прежнему не глядя на Алька.
– Я-то тут при чем? – досадливо спросил саврянин. – Он же первым на меня кинулся.
– А ты первым того воришку покалечил! – возмутилась такому нахальству Рыска.
– А он первым украл.
– Но сломать человеку руку?! – не укладывалось в голове у девушки. –
– За все твои деньги, между прочим. И не сломать, а вывихнуть. Кто-нибудь из дружков вправит.
– Мог бы просто за нее схватить и кликнуть стражу!
– Чтобы ее вообще отрубили?
Рыска озадаченно примолкла.
– Можно было его отругать, – подумав, неуверенно предложила она. – На первый раз.
– Первый?! – Саврянин хохотнул. – Этот крысеныш незаметно вытащил узел у тебя из-за пазухи, и ты полагаешь, что он новичок в воровском ремесле? А если бы на нашем месте была вдова с малыми детишками? Или старик, или калека? Ну, тебе все еще его жалко?
Девушка насупилась. Рассуждения Алька опять поставили ее в тупик. Да, жалко. И вдову с калекой жалко. Но если добро начнет ломать злу руки, то чем они будут различаться?!
За разговором дошли до кормильни, где оставляли коров. Пока Альк проверял, все ли с ними в порядке, Рыска умылась из колоды и немного успокоилась.
– А как нам теперь Жара найти? Мы же не договорились, где встречаться будем! – спохватилась девушка.
– Там, где разошлись, – успокоил ее Альк. – Или он сам догадается сюда подойти.
– Почему?
– Так принято. Скрашивать ожидание удобнее всего кружкой-другой пива. Кстати, можно и пойти взять, а то что-то у меня в горле пересохло.
– А как ты определяешь, разбавленное оно или нет? – вспомнила Рыска. В пиве она не разбиралась, но догадывалась, что на вкус могли повлиять и кривые руки пивовара.
– Кто ж саврянину хорошего нальет, – иронично фыркнул Альк.
Девушке внезапно подумалось, что и торгаш не стал бы задираться с ринтарцем – ну подумаешь, не купили у него крысу, другой простак найдется. И воришка предпочел бы удрать подобру-поздорову…
– Извини, – покраснев, пробормотала она.
– За что? – изумился Альк. – У нас с заезжими ринтарцами обходятся ничуть не лучше. Я ж тебе говорил: люди везде одинаковы. И потом, я семь лет прожил в Ринтаре и давно привык к такому отношению. Даже научился себе на благо использовать.
– Семь лет? – опешила Рыска. – Ты не говорил!
– Я здесь на путника учился.
– А почему не в Саврии?
Но Альково приподнятое после драки настроение, когда с ним можно было поговорить, как с нормальным человеком, резко схлынуло.
– А вон и наш ворюга идет. Ишь светится, будто ему дали в трех позах! – И, чтобы не отставать, нахально прихватил Рыску за попу.
Девушка отпрянула, вся залившись краской. Нравы на хуторе были строгие: если б Сурок застал незамужних дочерей строящими
А у Рыски даже подруг не было, чтобы посплетничать об этом. Поэтому Альковы похабные шуточки и намеки каждый раз вызывали у нее острое чувство паники и беспомощности. Она понятия не имела, как на это отвечать, – и хотя чуть погодя ответ придумывался, колкий и умный, девушка знала, что нипочем не сумеет произнести его Альку в лицо. Вот так же смутится, запутается в словах и будет выглядеть очень жалко. А если и сумеет, то саврянин мигом «срежет» ее заново, еще хлеще.
– Чего вы такие взъерошенные? – сразу заметил Жар. – Убегали от кого? А рубашка где?
– Девка твоя порвала, – невозмутимо сказал Альк. – В порыве страсти.
– Все он врет! – Рыска поспешила укрыться у дружеского бока.
– Скажешь, не рвала?
– Это из-за тебя!
– Точно. Как закричала, как бросилась!
– Жар, не слушай его!
– И не собирался. – Вор обнял подругу за талию, обещая защиту. – Давай сядем где-нибудь, а то меня уже ноги не держат. Эта рыжая скакала как коза, я за ней еле успевал. То в одну лавку, то в другую… потом еще короб с углем подносить пришлось, через полгорода.
– Узнал хоть что дельное?
– Угу. Но сначала – стул и пиво!
– На воровку она не похожа, – докладывал парень пол-лучины спустя. – Но бочка без пробки… в смысле дура дурой! Пока гуляли, успела выболтать мне и сколько ожерелье стоило, и где хранилось, и что еще у ее госпожи ценного имеется.
– А значит, могла рассказать это кому угодно, – заключил Альк. На полу за его стулом подсыхало большое пятно. Кормилец глядел волком. – Гнать такую служанку поганой метлой.
– Нет, госпожа ее очень любит. – Жар взял с большого общего блюда ломтик жареной рыбки, обмакнул в горчицу. После ночной прочистки он впервые отважился на чего-то посущественнее супа. – Девчонка ей и в спальне прислуживает, и на выезды таскается. К тому же сама Лестена трепло то еще, обожает хвастаться своими цацками. Напяливает даже на прогулку по саду. Пару раз ее уже грабили, срывали цепочку или ожерелье и убегали, но глупую курицу это ничему не научило.
– Погоди-погоди! – поднял руку Альк, продолжая задумчиво глядеть в кружку. – Какие там у нее еще драгоценности есть?