Год крысы. Видунья
Шрифт:
– Ты уверен?
– В окуренном логове оставаться?! Ну уж нет!
Пока парень медленно, путаясь в рукавах и штанинах, одевался, Рыска спохватилась, что вчера совсем забыла о коровах. Девушка выскочила на крыльцо и с облегчением увидела их у коровязи, голодных и печальных. За ночь животин непременно бы свели, но ко времени приезда друзей все воры уже отправились спать, а при дневном свете постеснялись. Повезло.
Рыска насыпала коровам зерна и вернулась в дом за водой:
– Жар! Что ты делаешь?!
– Башмаки
– Вон они, возле кровати стоят. А у лекаря ничего брать не смей! – сурово приказала девушка.
– Какая ему разница? – с досадой буркнул вор. – Все равно он сюда не вернется.
– Разница не ему, а тебе! Это мерзко! Мы же не падальщики!
– Когда я путников обшаривал, ты не возражала, – надулся Жар.
– А ты и у них что-то взял?! Кроме Алька? – Рыска была поражена до глубины души.
– Конечно – свой арбалет, – честно признался парень: арбалет он забрал тоже.
– Ну, свой можно, – успокоилась девушка. Однако осталась стоять в дверях, пока друг, кряхтя, не натянул башмаки и не вышел вместе с ней.
Жар с большим сомнением поглядел на черно-белую Болезнь, но все-таки забрался в седло:
– А ты лучше сядь на Милку, так спокойнее.
– Может, сам на нее сядешь?
– За тебя я боюсь больше.
– Ну за вчера же со мной ничего не случилось.
– Короче, пусть Милка и дальше поклажу везет, – невежливо перебил их Альк. – А если девка все-таки окочурится, то и спора не будет.
Друзья переглянулись, и Рыска принялась торопливо развьючивать трехцветку.
Про злосчастного лекаря вспомнили уже за городом, когда собственные страхи остались позади.
– Надо же, – огорченно сказала девушка, – с виду такой хороший человек, а драгоценности ворует…
– Это не он.
– А кто?!
– Мне-то откуда знать? Ошиблись, оговорили, подставили… – В «голосе» Алька мелькнула горечь. – Другие хорошие люди. Обычное дело.
Корова остановилась так резко, что крыс чуть не слетел с Рыскиного плеча.
– Но ведь тогда надо что-то делать! – с непоколебимой уверенностью заявила девушка.
Глава 22
Цвету крыса бывает черного либо рыжего. Вторые более крупные, злобные и прожорливые – оттуда, где они поселяются, уходят даже их черные собратья.
Спор длился уже больше лучины, но без малейшего успеха. Рыска стояла на своем, как статуя Хольги на пьедестале: под известкой, которой строители замазали щели, оказался цемент алмазной твердости. Проще разбить, чем сдвинуть.
Альк,
– Каждый день в каком-нибудь городе вешают кого-нибудь невиновного. Ты не можешь спасти всех.
– Но я могу спасти хоть одного! – не давала сбить себя с толку Рыска. – А других кто-нибудь другой спасет, и всем будет счастье. Надо помогать людям, тогда и они тебе потом помогут!
– Весчанская привычка. Не одолжишь соседу топор – он тебе не одолжит борону, вот и приходится подлизываться к противному мужику. Деваться-то все равно некуда, вокруг лесов на пять кинтов. А здешнего лекаря ты больше никогда не увидишь, так что нечего ради него и стараться.
– А может, он вылечит кого-нибудь, кто поможет мне!
Жар даже не вмешивался: слишком хорошо знал этот тон и взгляд. Пусть лучше такка сожрет, чем совесть. Поняв, что это еще надолго, парень спешился и разлегся в высокой траве, забросив одну ногу на колено другой и сунув в зубы клеверную былинку. Чувствовал он себя на удивление бодрым, хоть и слабым. Пожрать бы уже чего…
– А может, того, кто тебе навредит?
Рыска спохватилась, что разговор зашел куда-то не туда, в корысть какую-то.
– Ну и пусть! Главное, чтобы правда победила!
– И лекарь смог повеситься со всеми удобствами, дома?
– Он же передумал!
– А завтра снова передумает?
– Нет, он уже протрезвел, испугался и поумнел!
– А завтра снова напьется, расхрабрится и поглупеет.
Коровы меланхолично щипали траву, бряцая удилами. Проезжие удивленно оглядывались на девушку, ругающуюся в пустоту.
– Зато это будет его выбор! Ты вон тоже почему-то не хочешь быть крысой, хотя учился на путника.
– Вот именно – на путника.
– Но ведь ими становится только половина видунов!
– Десятая часть. В лучшем случае. Крысы быстро дохнут, и им нужна замена. Да, я знал, на что иду. И был готов рискнуть.
– Что ж ты теперь возмущаешься?
– Наставники лгали нам. Они обещали, что путниками станут лучшие ученики. ЛУЧШИЕ, – выразительно повторил Альк.
– А…
– Конечно, – Жар сплюнул изжеванную былинку, – кто ж согласится семь лет горбатиться над книгами, если за усердие из тебя сделают подвеску к седлу! Молодцы, ловко придумали.
– Так мы едем? – воспользовался замешательством девушки крыс.
– Да. Назад в город! – Рыска натянула поводья, заставив Милку отвлечься от кормежки.