Год любви
Шрифт:
«Выпить шампанского? – подумала Элен. – Почему бы и нет? Пусть в нем утонут последние часы этого года, хорошо, что он наконец уходит! Может быть, следующий год будет таким, какой раньше была вся ее жизнь: спокойным и монотонным?»
В дискотеке, по контрасту с танцевальным залом, было жарко, шумно и почти совсем темно. Элен отдалась во власть музыки и шампанского. Лица здесь были гораздо моложе, кое-кого Элен уже знала. Несколько человек пригласило ее потанцевать, и она все с большим удовольствием принимала участие во всеобщем веселье. Шифоновая юбка красиво вздымалась, когда
«Это очень легко, – думала она. – Тут нечего бояться!»
В одиннадцать часов один из приятных и учтивых – что очень льстило Элен – молодых людей повел ее ужинать. На маленьких круглых столиках горели свечи, везде были смеющиеся лица. Мейтленд и миссис Паг хлопотали у длинной буфетной стойки, и Мейтленд собственноручно, с большой заботой положил Элен на тарелку еду.
За столом, к которому подвел ее партнер, сидели Флора и Фиона.
Они тут же подвинулись, освобождая ей место.
– Привет! – сказала Флора. – Ты выглядишь сногсшибательно.
«Это очень легко», – снова подумала Элен и выпила еще один бокал шампанского.
Пламя свечей бросало на лица теплые отсветы, и они казались доброжелательными и дружелюбными. У Элен возникло ощущение, что она покинула старую, неуклюжую оболочку, перестала быть той Элен, которой было так неуютно в Монткалме, и теперь парит в воздухе.
Она смеялась, наклоняясь вперед, чтобы расслышать конец длинного анекдота, и вдруг до нее донеслись какие-то нечленораздельные крики, топот ног, а затем звон разбитого стекла. Кое-кто из ужинавших гостей насмешливо сказал: «К счастью». Но никто даже не обернулся. Однако затем Элен увидела, что Том потихоньку выскальзывает из комнаты, и улыбка сползла с ее лица. Она пробормотала, непонятно к кому обращаясь, слова извинения и кинулась вслед за ним.
В коридоре была толпа людей, преимущественно мужчин. Некоторые хохотали во все горло, другие смотрели слегка пристыженно. На полу валялись осколки стекла и темнело разлитое вино. Затем толпа слегка расступилась, и Элен смогла разглядеть, что происходит. Эта отвратительная сцена навсегда врезалась ей в память.
Оливер неуклюже свалился на пол, полы его фрака задрались. Он был очень бледен, а на щеках выступили яркие красные пятна. Оливер шумно дышал ртом.
Том склонился над ним, рядом с его утонченным и умным лицом рожи парней, ухмыляющихся вокруг, казались особенно обрюзгшими, грубыми.
Том ослабил узел на белом галстуке Оливера и повернул ему голову набок. Потом обратился к Элен.
– Вы не могли бы попросить Мейтленда, чтобы он пришел и помог мне управиться с ним? – спокойно спросил Том.
Элен кинулась было на поиски Мейтленда, но он уже и сам подошел вместе с официантом в белом пиджаке.
– Предоставьте это нам, сэр, – невозмутимо сказал Мейтленд Тому.
Они подхватили Оливера подмышки и потащили. Его голова болталась из стороны в сторону, он что-то бурчал. Когда Оливера вытаскивали – наполовину волоком – из коридора, его ноги стучали по полу, словно это был не человек, а огромная кукла.
Элен прятала глаза, ей было стыдно за Оливера.
В толпе кто-то громко захохотал.
– Ох, уж этот мне Мортимор! Опять вырубился! Толпа разразилась гоготом и заколыхалась, не зная куда теперь податься.
– Чего мы ждем? – сказал кто-то. – Пошли на озеро!
Они потопали прямо по стеклу и выскочили из коридора, будто свора неуклюжих собак.
Элен заметила, что из зала, где ужинали гости, выглядывают любопытные лица.
Том выпрямился. Вид у него был усталый.
– Пойдемте, – тихо произнес он и увел оттуда Элен.
Они молча прошли по мозаичному полу, пересекли холл и поднялись по большой, пологой лестнице. В галерее они увидели полукруглую нишу, в которой между двумя мраморными бюстами стояла маленькая мягкая кушетка.
Они присели и какое-то время сидели, глядя на свет, доходивший сюда снизу, из холла. Элен видела серебряную звезду, украшавшую верхушку рождественской елки.
– Что случилось? – наконец спросила она.
– Я не следил за ним сегодня вечером, – мрачно ответил Том. – В основном, потому что почти все время танцевал с Пэнси. – Когда он произносил ее имя, его голос понежнел, Элен отвернулась. – Но я могу догадаться, что с ним стряслось. Во-первых, выпивка, а во-вторых, коктейль из таблеток и наркотиков. Вот он и отключился. Совсем незаметно, втихомолку. Его видело всего полтыщи человек… Боже, какой дурак!
– А что он делал с этими ужасными грубиянами? Том невесело рассмеялся.
– Это великосветские хулиганы. Я его и раньше с ними видел. Он получает какое-то наслаждение, подстрекая их к скандалам и безобразиям. Но устроить это в собственном доме… я думаю, он до такого раньше не доходил.
С Элен слетел последний хмель. Она вспомнила, как Оливер валялся на полу, как его ноги стучали по полу, когда его уволакивали, и ее снова пронзил страх. Бедный Оливер! Том танцевал с Пэнси, она, Элен, наслаждалась вниманием всяких там незнакомцев, а Оливер накачивался бог знает чем, какой-то адской смесью, и в результате рухнул возле дверей, где ужинали гости, и они смогли вдоволь налюбоваться этим плачевным зрелищем.
Если воспринимать поведение Оливера как молчаливую просьбу спасти его от себя самого, то надо признать, что они – все трое – плохо с этим справились.
От горестного, тревожного предчувствия у Элен забегали по коже мурашки. Она поежилась, ее платье зашелестело. Погрузившийся в мрачные раздумья Том повернул к ней голову и передернул плечами, словно отгоняя неприятные мысли.
А потом, немало удивив Элен, взял ее за руку и принялся перебирать ее пальцы.
– Элен… Таинственная Элен… – беспечно, лукаво произнес он, и Элен испуганно вздрогнула.
Она поняла, что Том тоже изрядно выпил. После того, как самый напряженный момент миновал, он мог расслабиться и, вероятно, с радостью отключился от всех тревог.
«А я совсем наоборот», – подумала она и с мимолетным сожалением вспомнила свое приподнятое настроение в начале вечера.
– Элен! – снова сказал Том.
– Что? – глупо спросила она.
Ее голос дрожал, она опять поежилась, и платье зашелестело. Элен вдруг ощутила, что он все еще держит ее за руку.
– А вот что, – ответил Том и торопливо наклонился к ней.