Год тигра и дракона. Живая Глина
Шрифт:
И чуть язык не прикусил, потому что две тысячи лет назад говорил он почти теми жe словами. И про то, что надоело ему кланяться каждому встречному чиновнику и, что ради свободы готов горы свернуть. А даос, знай, слушал, поддакивал и подливал паршивое вино старушки Ван, которая, если вдуматься, никакая не старушка была, а вполне себе зрелая дама годов пятидесяти. Вино лилось в глотку, а идеи – в уши, а вышло всё... О том в учебниках истории уже написано.
– Это из-за тебя я проигрался тогда вчистую, - напомнил Ин Юнчен.
– До последнего гроша спустил жалование.
– Скажи еще, что это я тебя надоумил
– Или это я привел тебя в казарму в одних заблеванных подштанниках.
Воспоминания всплывали в голове, как чаинки в чашке от помешивания ложкой. Как горланил песни на весь Се, как дрался с кем-то, как получал палок от начальства и следом предписание сопровождать людей из волости на принудительные работы в горе Ли. Да уж, было дело.
– сли бы не ты, подлый дед...
– Если бы не я,то ты бы поразбойничал вдоволь, покуролесил да и подался в степь к сюнну, а потом, глядишь, на старости лет, прибился к монастырю. Кабы дожил до старости.
– Зато свободным бы остался, – вздохнул молодой человек.
Голос даоса до сих пор звучал в ушах, пробиваясь через звонкий девичий визг и хохот: «Времена грядут в Поднебесной не просто великие, судьбоносные, когда перед людьми открывается куча возможностей. Вот чего твоя душа желает, мальчишка Лю?» И собственное угрюмое и пьяное мычание в ответ: «Свободы хочу. Чтобы спину по-настоящему разогнуть»
– Выше тебя только небеса были, засранец!
– взвизгнул Ли Линь Фу возмущенно и перстом ткнул в синеву над головой.
– Совесть имей! Какого рожна тебе еще надобно было?
– Ты прав, я быстро кланяться отучился, но видел с тех пор только спины, – сказал Юнчен и тоже посмотрел на небо, словно призывая его в свидетели. – Море согнутых спин. И лишь одно лицо.
– Ну извини! Выше драконова трона на этой земле места не нашлось, - ядовито прошелестел даос, уже не на шутку осерчавший. – Прости, что Небеса и Моя Госпожа вручили именно тебе, такому переборчивому и свободолюбивому Небесный Мандат.
– Засунь его себе...
Они так и не вошли в дом. Лаялись,точно дворовые собаки, прямо на ступеньках, причем даос на верхней стоял, а Юнчен – на нижней,и старичку все равно приходилось голову задирать и немного подпрыгивать.
– Да что ж такое!
– не выдержал Линь Фу этакого обидного неравенства.
– Это ты на харчах западных варваров отожрался так, орясина?
– кселерация называется, дед!
– рявкнул Юнчен в ответ, подхватил даоса под руки и практически внес внутрь домика.
Там-то его и накрыло с головой. Память прыгнула из-за ширмы из некрашенного шелка,точно тигр из кустов, прямо на грудь и вонзила острейшие когти прямо в сердце. исунок – луноликая красавица, стирающaя в речке белье,и тонущие при виде её красоты рыбы – точно такой же был на ширме в опочивальне его ванхоу. Пришелец из века двадцать первого затаил дыхание вглядываясь во все эти древности: две тысячи лет как утраченные техники резьбы и литья, домашняя утварь из такой мглы веков, что и представить страшно. Вот как теперь смотреть исторические фильмы? И вообще...
Ин Юнчен присел прямо на пол и голову руками обхватил, будто ту ломило от нестерпимой боли.
– Зачем, ну зачем ты вернул мне всё это? – простонал он.
– Кто тебя просил, Ли Линь Фу? Мы
Зачем ему помнить как чистить и подрезать кoнские копыта? К чему знания о правилах дворцовых церемоний? И все эти жизни, а главное, люди, которые пришли и ушли, его жены и дети, родители и братья – их нет больше,и те души, с которыми невольно соприкоснулся, они свободны от воспоминаний. И только ему досталось память о военных походах, голоде, моровых поветриях, о горящих домах, вытoптанных полях, воронье над мертвыми телами близких.
Ли Линь Фу в первый момент растерялся. Скандалить с «поганцем Лю» он любил, и за две тысячи лет успел соскучиться по этой невинной забаве.
– Лю, это же Воля Небес, - проникновенно молвил он, присев рядом с гостем.
– А кроме того… Ты ж мужчина, надо закончить начатoе.
– В каком смысле?
– сразу же насторожился Юнчен.
Память мятежника Лю, его собственная память, подсказывала, что за прoстыми на первый взгляд словами даоса кроется что-то по-настоящему опасное.
И он не ошибся. Бессмертное творение богини Нюйвы вздернуло белоснежный кустик правой брови и молвило нараспев:
– Три вещи негоже оставлять за спиной, отправляясь в путь: недопитое вино, незапертую дверь и недобитого врага.
– Чот не помню такой цитаты из Конфуция, - усомнился молодой человек. – Нагуглил, поди?
– Чего?! Ругаешься на меня? Слугу самой матушки Нюйвы гнусными словами поносишь?
Незнакомое слово Ли Линь Фу возмутило до глубины души. Он, только-только расположившийся рядышком на полу, подскочил и запрыгал вокруг Юнчена, как баскетбольный мяч в руках форварда – один прыжок после каждых двух шагов. Аж в глазах зарябило.
– Мандат Небес – это великая честь и огромная ответственность! Не просто на башку мяньгуань 15 нацепить, но служить народу Поднебесной и в жизни, и после смерти! Думал, помер раз, помер два и всё? И можно с девчонкой завалиться на перину? Не выйдет! Не отвертишься, твое величество!
– Да что я сделать долен? Ты по-человечески oбъясни, – взмолился в конце концов Ин Юнчен.
– Как что? Убить Чжао Гао, вестимо, – совершенно спокойно ответил даос и звонко шлепнулся задницей об половицы, снова усаживаясь рядышком. – Кроме тебя ж некому, - жарко зашептал он, решив объяснить расклад, что называется, на пальцах.
– Вы с ним... как бы это сказать-то... одного калибра герои. Только ты, Лю Дзы, хoроший, а Чжао Гао – плохой. Старое, многовековое, опасное зло – вот, что он такое.
– Погоди-ка, дедуля, - остановил его новоявленный Избранный Герой.
– Та ведь моя Люй-хоу его убила. Отрезаннoй головой евнуха в нас с Сян-ваном, помнится, кидалась.
– Было дело. Молодец она, конечно, но, как видишь, этого оказалось мало. Чжао Гао возрождался много раз и не только всегда помнил себя, но и становился все сильнее. Сейчас его лишь ты в силах oстановить.
Еще несколько часов назад Ин Юнчен и слушать бы не стал всю эту эзотерическую чушь. Юнчен - да, но не Лю Дзы,и не все те люди, которыми он был когда-то. Они поверили. Более того, они отлично понимали о чем бормочет вечный слуга змееногой богини.