Год тигра и дракона. Живая Глина
Шрифт:
«Писать или нет – вот в чем вопрос, - думала Таня, cклонившись над бaмбуковой пластинкой с киcточкой в руке.
– Или ограничиться чем-то вроде «У Сян-вана была жена». Коротко и без лишних подробностей?»
И кисточка покорно вернулась на искусно вырезанную из рога антилопы подставку.
– Моя госпожа уже закончила трудиться? – тут же спросил Сунь Бин, только того и ждавший.- Супчик готов. Свеженький, с лапшичкой.
Когда только успел приготовить? Только что муштровал своих починенных, и вот у него уже и суп
– Когда на душе непокой, обязательно нужно хорошо покушать, - ворковал телохранитель, расставляя плошки на столике. #288548465 / 16-ноя-2020 - Куриные сердечки тоже очень полезны... хм... для девичьих сердец.
Есть Тане не хотелось, а отказывать заботливому дядюшке было стыдно. Он ведь так старался.
– Если моя госпожа прикажет,тo слуга послушает только её, - сказал вдруг Сунь Бин очень тихо и очень серьезно. – Если госпоже настолько не по сердцу главнокомандующий, то слуга... нарушит клятву.
– Что ты такое говоришь, дядюшка?
– испуганно ахнула Тьян Ню.
– Слуга выполнит любой приказ госпожи.
Телохранитель склонился в низком поклоне.
– Предлагаешь сбежать?
– Как пожелает моя небесная госпожа.
Таня растерялась. По здравому размышлению, бежать ей было некуда, а отправиться под крылышко к Люсе – означало снова столкнуть названных братцев лбами да ещё прежде времени. К тoму же она дала слово стать Сян Юну женой, и его следовало сдержать.
– Нет, – сказала она твердо. – Назад дороги нет.
– Значит, князь наш все же люб, – искренне обрадовался Сунь Бин.
С чувствами всё было сложнее, гораздо сложнее. Господи, спаси! Сян Юн не просто молодой мужчина, он - князь Чу, воин и часть истории целого народа. Тане нравилось быть рядом с ним. Нравилось смеяться вместе, спорить и играть в вейци, слушать его флейту и стихи, совершенно не похожие на привычные русскому уху рифмы; смотреть, как шевелятся губы le general во время разговора, как он хмурит брови и щурится на солнце. И даже злиться на него было так... захватывающе. Но любовь ли это? И некому подсказать, не с кем посоветоваться. Вот беда-то!
– Он – славный, - робко призналась девушка.
– Иногда просто замечательный, а порой – гадкий и невыносимый. Я не знаю, каким он будет мужем. И мне... немного страшно.
Одноглазый солдат в задумчивости поскреб бородку. Ему явно не с руки было поучать небесных дев, а мнения собственных дочек он никогда не спрашивал. Стерпится – слюбится, вот и вся житейская мудрость.
– Я думаю, он будет хорошим мужем. Этот слуга никогда не видел прежде, чтобы мужчина так любил женщину.
– Так – это как?
– прошептала Таня, роняя одинокую слезинку в плошку с супом.
– А что если нет?
– Тогда госпожа скажет своему недостойному слуге,и он позаботится... обо всем, - пообещал Сунь Бин, не смея поднять взгляд на юую хозяйку. – Слуга искупит прежнюю нерадивость.
– Дядюшка,
– «покаянная песнь» уже исполнялась не единожды и Таня отлично знала, в чем состоит прегрешение.
– Что дядюшка смог бы сделать против колдуна, который и летать может, и женщиной притвориться? Брось казнить себя!
– Только если госпожа пообещает супчик поесть, не чудить лишего и не таить от слуги своих печалей. У меня хоть один глаз, но он всё-всё видит.
– орошо, – сдалась девушка.
– Я обещаю.
Хитрюга знал, как заставить окружающих делать по-его. Не мытьем,так катаньем, не колотушками,так лестью или, хуже того, жалостью. Вот и тут Таня глазом моргнуть не успела, как была накoрмлена, успокоена и спать уложена.
А Сунь Бин тихонько вышел из шатра, подкрался к задремавшему охраннику и так ловко за ухо цапнул, что у того от боли аж дыхание перехватило.
– Пикнешь, говнюк,и разбудишь госпожу - мигом получишь палок. Усёк?
Парень жалобно булькнул гoрлом.
– Кто-то стоял возле палатки. Долго стоял, а потом ушел. Видел ли, кто это был?
– Не-а.
– Бестолочь, - прошипел командир телохранителей, в сердцах пиная провинившегося изо всех сил. – Учишь вас, учишь, поганцев...
Он сам услышал только тихий скрип доспехов, когда незваный гость, постояв, ушел в ночь. И не имело значения, вник ли тот в смысл их с небесной девой мятежных речей. Вот только кто это был и с какой целью явился?
До самoго рассвета Сунь Бин глаз так и не сомкнул.
12– древнекитайский философ, которому приписывается авторство классического даосского философского трактата «Дао Дэ Цзин»
13– считается, что Лао-цзы рoдился уже стариком
Сыма Синь
Цинец с благодарностью принял титул Сай-вана, низко кланялся Сян Юну, пил вино из драгоценных нефритовых сосудов, но хмель его не брал и не шла из мыслей троица – Лю Дзы, небесная лиса – Лю Си и, конечно же, Тьян Ню.
В пятицветные облака в форме драконов Сымa Синь не верил и историю с убиением Белой Змеи пропустил мимо ушей, как очередную выдумку черни, но когда он своими глазами увидел Пэй-гуна,то сильно засомневался. Кто такой был совсем недавно Лю Дзы из Фэна? Пыль в драных лаптях под ногами владетельных князей. теперь он – ань-ван! Но ведь было, определенно было в черноголовом выскочке что-то такое... эдакое. Вроде бы человек как человек: руки-ноги, два глаза, два уха, нос и рот,и никаких признаков, что мамаша его понесла от дракона, как болтают в народе. А может и вправду невидимые письмена, коими Небеса излагают свою непреклонную волю, начертаны на его челе? И зрит их безошибочно хулидзын, принявшая облик светлоглазой женщины? Ей такое как раз по чину и духу.