Год тигра
Шрифт:
Бросив взгляд на крыльцо дома, Шавасс увидел на нем Катю Странову и Хоффнера.
Солдат, державший длинную дубинку, приблизился к англичанину и с явным намерением ударить его по голове взмахнул рукой. Шавасс присел, и удар китайца пришелся по стене. Шавасс резко поднялся и нанес нападавшему удар ногой в пах. Китаец выронил дубинку и осел.
Остальные трое солдат на мгновение оторопели, а затем один из них, сжимая в руке штык, двинулся на англичанина.
– Назад! Он мне нужен живым! – снова крикнул выбежавший во двор полковник
Шавасс припал на колено, подобрал с земли дубинку и ударил ею по руке солдата. Раздался хруст переломанной кости, солдат взвыл и уронил штык.
Едва Шавасс успел подняться, как двое солдат набросились на него. Удар сапога отбросил англичанина к стене. Схватив солдата за ногу, он повалил его. Вцепившись друг в друга, они несколько раз перекатились по земле, и в тот момент, когда Шавасс оказался сверху, подбежавший полковник Ли ударил его дубинкой по шее.
Глава 10
Шавасса втолкнули в камеру, и он, споткнувшись о чье-то тело, ударился о стену и упал на пол. Чтобы прийти в себя, англичанин сделал несколько глубоких вдохов. Наконец почувствовав себя несколько лучше, он огляделся.
Камера оказалась около двадцати квадратных футов. Единственным источником света служила масляная лампа, стоявшая в стенной нише прямо над его головой. При ее тусклом свете он с трудом смог различить нескольких сокамерников. Лежавшие на полу заключенные, от которых исходил смрадный запах, с безразличием посмотрели на него и отвернулись. Большинство из них были тибетскими крестьянами, одетыми в овечьи шубы.
В углу сидел старый лама с испещренными морщинами лицом и, перебирая пальцами бусинки четок, чуть слышно монотонно молился. Испачканная грязью, рваная желтая рубаха монаха висела на его иссохшем теле, как на вешалке.
В камере было жутко холодно, с улицы сквозь решетку на окне залетали мелкие капли дождя. Шавасс поднялся на ноги, перешагнул через заключенного, у которого, судя по каплям пота на лице, была высокая температура, и, ухватившись за прутья металлической решетки, подтянулся.
За окном был небольшой дворик, окруженный стеной из самана, через пролом в ней виднелся город. По плоским крышам домов гулял ветер из монгольских степей. Он был настолько холодным, что у Шавасса быстро замерзли лицо и пальцы. От ощущения собственной беспомощности англичанин внутренне содрогнулся.
Дверь в камеру отворилась, и на пороге появился солдат. Он что-то сказал одному из арестованных, и все находившиеся в камере узники дружно захохотали. Китаец захлопнул дверь и под дождем побежал через тюремный двор.
Шавасс спрыгнул на пол. Заключенный с высокой температурой стонал, словно раненное животное. Рот его был приоткрыт, зубы стиснуты. Осторожно переступая через тела спящих, Шавасс пробрался на свободное место и уже собирался присесть, как в нос ему ударил резкий запах человеческих экскрементов – на площадке возле двери арестованные справляли свои
Он вернулся на прежнее место и опустился на промокшую от дождя солому. Сидевший рядом огромный тибетец в шубе и меховой шапке, не мигая, уставился на него. Засунув руку под шубу, он почесал себе бок, затем извлек ломоть цампы, смазанной маслом, и, отломив от нее половину, протянул Шавассу. Англичанин улыбнулся и покачал головой. Мужчина пожал плечами и начал смачно жевать свою цампу.
Шавасс начал замерзать. Обхватив тело обеими руками, он закрыл глаза и начал анализировать ситуацию, в которой оказался. Он понимал, что ему непременно надо отсюда выбраться, но не знал как. Вскоре его одолела усталость, и он забылся в тревожном сне.
Сквозь сон Шавасс услышал, как в двери повернулся ключ, и ледяной ветер, дунувший в лицо, окончательно разбудил его. Китайский солдат, вошедший в камеру, схватил Шавасса за ворот куртки, поднял с пола и вытолкал в коридор.
Там ждали двое рядовых и один сержант. Все они были одеты в стеганую военную форму китайской армии, а на фуражках пламенели ярко-красные звездочки. Сержант, невысокого роста мужчина, ничего не сказав, повернулся и зашагал по коридору. Шавасс все понял и последовал за ним. Двое рядовых с винтовками на изготовку пристроились сзади.
Они поднялись по каменной лестнице, прошли по коридору и остановились у одной из дверей. Сержант постучал в дверь, прислушался и, повернув ручку, вошел в кабинет.
Большая комната, в которую ввели Шавасса, судя по всему, когда-то принадлежала какому-то очень важному человеку. Стены, обитые деревом, были выкрашены в красивый цвет, пол устилали ковры из овечьей шерсти, а в большом камине полыхали поленья. Стоявший в углу зеленый шкаф для хранения деловых бумаг и письменный стол в центре в этой комнате выглядели инородными предметами.
За столом сидел полковник Ли. Он читал отпечатанный на машинке доклад. Шавасс сделал несколько шагов вперед, остановился возле стола и посмотрел на себя в зеркало в позолоченной раме, висевшее за спиной полковника. От усталости он еле держался на ногах. Его красивое, с аристократическими чертами лицо осунулось, карие глаза глубоко впали, а из раны на лбу сочилась кровь. Шавасс поднял руку, чтобы вытереть кровь, и в этот момент полковник Ли хмыкнул, бросил на стол доклад и посмотрел на англичанина.
В глазах китайца Шавасс прочитал жалость. Полковник, сурово сдвинув брови, на отличном английском воскликнул:
– Друг мой, как же они вас отделали!
– Весьма тронут вашей заботой, – отозвался Шавасс.
Ли откинулся на спинку стула, в уголках его рта затаилась улыбка.
– Итак, вы заговорили по-английски, – сказал он. – Видите, мы уже кое в чем и продвинулись.
Шавасс молча чертыхнулся. Никогда он еще не чувствовал себя таким уставшим, как сейчас. Поэтому он, опытный агент, попался на столь примитивную удочку полковника.