Год Вэй. Гильдия Реальности
Шрифт:
— Спасибо. А зачем вы вызвали полицию?
— Парень, который свалился мне под машину, перед своим падением ломал имущество членов социума, бегая по крышам электрокарам, вот я и вызвал вас на всякий случай, — дедок продолжил свои объяснения.
— Он сам свалился или его кто-то свалил? — Валя задал вопрос, которого я боялся больше всего.
— Да вроде бы сам, — ответил старик, — но можно все подробно рассмотреть на камере кругового обзора моего кара, если это вас интересует.
— Интересует, пойдемте посмотрим.
— Идем, — вздохнул водитель и они с
Навряд ли камера кара пропустила мой бросок ужобраслета в Демьяна, даже если там не видно, что браслет метнул я, то по оставленному ДНК полиции не составит труда определить, что браслет принадлежит мне.
— „Зачем я мог это сделать?“ — у меня было минут двадцать от силы, чтобы придумать подходящее объяснение.
В полицейском материале дела Энтони не было никакой информации по Демьяну или Вольдемару. Полиция не знает, что я знаком с Демьяном, но то, что я метнул браслет в незнакомого мне человека, без причин, в это никто не поверит.
— „Если я не дам ответа на этот вопрос, то они придумают объяснение сами и засадят меня, лет на пятнадцать!“ — метание булав в незнакомых людей не поощрялось социумом.
— „А если рассказать полиции про связь Демьяна и Энтони?“ — мой мозг продолжал лихорадочно набрасывать варианты.
— „Паша! Он тогда сядет лет на пятьсот!“, — наше общество также категорически не приемлет сдирание с живых людей кожи и этот вариант был мной тоже отброшен.
Похоже, что мой дом — тюрьма, было наиболее вероятным выходом для меня из всего этого.
— „Помощник! Я задействую его, подтасовав результаты в полицейском материале так, как это мне будет нужно. Поэтому надо только получить доступ к сети и у меня все получится!“ — похоже, что решение было найдено, и я приготовился играть в молчанку.
Прошел почти час, как мы сидели вдвоем с полицейским инспектором, а Вали и дедка все еще здесь не было. За это время свет за модульными дверьми авалетотутографа сменился с красного, на оранжевый, затем желтый и стал зеленым, показав прогресс в восстановлении здоровья Демьяна и скорый его выезд в наше общество с того света.
Послышался шум лифта и тут в комнату вошло сразу четверо полицейских, двое из которых сразу стали у двери. Валя и еще один, у которого в руках был пакет с моим ужобраслетом подошли ко мне.
— Это ваше, Иван Матвеевич? — Валентин показал пальцем на вытащенный из пакета ужобраслет.
Мне ничего не оставалось, как кивнуть ему в ответ.
— Зачем вы это сделали?
Я не успел ничего ответить, как крик, переходящий в визг вдруг раздался из авалетотутографа. Белый свет, загоревшийся в ознаменование окончания процедуры, лился из открытых дверей модуля, откуда выезжало кресло с визжащим человеком.
Этот человек не был похож на Демьяна, но его лицо уже не было мертвой маской. Глаза человека святились сумасшедшим огнем, он тянул своими пальцами себя за кожу и кричал, кричал не переставая. Он выглядел полностью обезумевшим. Увидев полицейских, он вдруг прыгнул на Валентина, оказавшимся к нему ближе всех. Боднув его головой в висок, он сразу же перепрыгнул на другого полицейского, держащего в руках мой ужабраслет и вцепился ему зубами в горло. На помощь своему товарищу поспешили остальные блюстители порядка. Но, как мне показалось со стороны, Демьян практически без труда сбил их троих с ног и снова прыгнул на свою жертву, вгрызаясь ему зубами в шею. Я не смог остаться в стороне, дожидаясь появление на полу еще одного вырванного куска горла и, подхватив свой ужобраслет, выпавший из рук полицейского, обрушил его на голову террористу.
Демьян обмяк. К нему ринулся коп, с которым мы вместе просидели в этой комнате, последние пятьдесят минут, ожидая Валю и мою группу захвата и помог выползти из-под него своему товарищу. Остальные полицейские тяжело дыша поднимались на ноги и смотрели на меня. Один из них, вышев из оцепенения, схватил истекающего кровью на полу своего товарища и, посадив его на кресло авалетотутографа, нажал кнопку запуска процедуры. Кресло въехало в авалетотутограф, модульные двери сомкнулись, пропустив через себя в приемную алый свет процедуры нулевого уровня, по сути воскрешения.
— Спасибо, Иван! — придерживая себя за место укуса в шею, сказал мне тот из сержантов, которого я спас.
Вдруг снова раздался визжащий крик. Оставшиеся в комнате полицейские навалились на пытающееся встать из чужой и своей крови тело Демьяна, не давая ему подняться. Демьян кричал и кричал, крик становился все сильнее и вдруг резко прекратился, тело террориста застыло и перестало извиваться.
— Похоже он совсем отключился, — мой инспектор приложил два пальца к шее Демьяна.
— У нас труп, срочно нужен мобильный авалетотутограф — сказал в свой коммуникатор Валя, после того, как безуспешно попытался обнаружить пульс у Демьяна.
— А наш авалетотутограф уже занят, — подвел я итог сегодняшнему утру.
В комнате снова повисла тишина.
— Ты его, там, за это же самое? — Валентин посмотрел на меня, подсказав мне ответ на мучавший меня вопрос.
— Да. За это же самое. — быстро ответил я, — он набросился на меня.
И вот я снова в КАЗПП! Полицейские, несмотря ни на что, увезли меня с места трагедии к себе. Утром моя кровать закатилась в стенку и в моём распоряжении остался только стол, стул и пол комнаты активации записи полицейского протокола. Я не хочу здесь оставаться! Прошёл всего один день, как я покинул КАЗ, после месячной отсидки! И вот я снова в опостылевшей мне камере!
Как передать худу задачу на своё освобождение?!
— Думай, Иван! Думай! Не бывает безвыходных ситуаций! — Я повторял себе эти слова снова и снова, чтобы не сойти с ума от злости и отчаяния. Попросить помочь отца? Маму? Или Настю? Всего-то надо связаться с худом и выпустить себя на свободу!
Но общество делает все, чтобы оградить себя от убийц максимально быстро. И вот на визарде я вижу лицо своего адвоката, который сообщает мне, что через час состоится видео заседание по моему делу и необходимо согласовать со мной не ясные ему вопросы для моей защиты, заодно оговорив сумму его гонорара.