Год Вэй. Гильдия Реальности
Шрифт:
У меня хороший адвокат, его наняла мне мама два дня тому назад. Он быстро разобрался с моим первым случаем помещения под стражу.
— „Он и сейчас меня выручит!“ — Сказал я себе, мне нужно верить хоть во что-то!
— Аристарх Исмаилович, я хочу утроить гонорар, если вы вытащите меня отсюда.
— Иван Матвеевич, спасибо за ваше желание, но я должен сразу огорчить, дело очень серьёзное и выйти на свободу вам удастся теперь не скоро.
— Но это же была самооборона!
— Иван Матвеевич, — пальцы Аристарха чуть ослабили узел его галстука. — Давайте рассмотрим, что мы имеем. Полицейских было пятеро,
— Что?
— А то, что вы помешали им справиться с их профессиональными обязанностями, что привело к смерти одного из них и подогреваемого, и тяжелым травмам еще двоих.
— Дурдом! — я не понял, — меня теперь еще и выставляют за это виноватым? Лучше бы им перегрызли глотки?
Аристарх посмотрел на меня с укоризной и продолжил.
— В полицейском протоколе записаны свидетельские показания, заверенные биополями полицейских, что вы в их присутствии убили неизвестного, нанеся ему удар нигде не зарегистрированным генным оружием. Это могло бы быть самообороной, если бы напали именно на вас, хотя это и не так. Но даже в этом случае, юридически, самооборона может быть осуществлена только предметом произведённого и приобретённого по действующим в обществе правилам. Вы же ударили неизвестного ужобраслетом, продажа которого не зарегистрирована компьютером соцсети. Вы можете объяснить происхождение этого предмета у вас?
Я понял, что попал по тяжелой. Полиция решила подставить меня, чтобы выгородить собственную некомпетентность!
— „Ну и что мне остаётся делать? Назвать имя Паши — это гарантированно раскрыть то, что он был со мной в МКД сегодня ночью. Потянув за эту ниточку, полиция вытащит и Стаса, и Катю, и терроризм. Обвинение в убийстве первой степени будет бледным подобием того решения суда, которое за этим последует. По паре тысяч лет, по совокупности всем нам, точно впаяют, хоть столько и не живут! Нет, говорить откуда у меня ужобраслет никак нельзя!“.
— Молчите Иван Матвеевич? — Аристарх Исмаилович для себя решил, что этот браслет приобретён мной не законно.
— Молчу, — повторяю я за ним и пожимаю плечами.
— А неизвестный? Кто это? И почему вы метнули в него оружие в гараже? — Адвокат заглянул в свой сканер и продолжил, — и почему это видно было только на записи с камеры видообзора машины свидетеля, а аналогичной записи нет на камерах серверов МКД?
Я пожал плечами во второй раз.
— Иван Матвеевич, без ответов на эти вопросы вам грозит наказание порядка восьмидесяти лет лишения свободы.
— Аристарх Исмаилович, я был пьян и ничего не помню! — сказал я первое что пришло в голову. Аристарх поморщился, да я и сам уже понял, что нашёл себе ещё одно отягчающее и признался в нём сидя в КАЗПП! —
Остался мой последний аргумент, для адвоката-то его хватит, но достаточно ли будет этого для правильного решения суда?
Я назвал Аристарху сумму, выплаченных мне компенсационных от полиции и отпускных от работодателя.
— Я выплачу её вам Аристарх, если приговор будет не более сорока лет.
Аристарх замер, пару годовых окладов программера моего уровня были хорошим поводом применить все свои способности. Я затаил дыхание, ожидая его решения.
— Не более пятидесяти пяти лет тюрьмы, с возможностью досрочного освобождения по установлению факта закрепления коррекции поведения — это лучшее, что я могу для вас Иван сделать в данном случае.
— Годится, — согласился я, подписывая себе приговор.
Рассчитывать, при имеющихся фактах обвинения в убийстве, на более мягкое наказание не позволительная роскошь, а деньги в тюрьме мне не очень будут и нужны.
Подписав заботливо выведенный передо мной на визард контракт с данным условием, Аристарх попрощался.
И вот вскоре я стою прямо в камере КАЗПП, откуда ведётся запись для ЗАГСА судебного заседания со мной в роли подсудимого. Судей мне не видно, судейские вопросы и решения ложатся сухими строчками букв поверх экрана. В левом углу визарда светится обвинение „Убийство человека первой степени“, а по диагонали, в правом верхнем углу показывается полоска бар, отражающая статус решения по грозящему мне сроку тюремного заключения.
Сейчас полоска находилась в красной зоне, соответствующей совершению преступления при отягчающих обстоятельствах. Компьютер социума не обнаружил никаких аварийных сообщений по серверу, обслуживающему МКД той квартиры, откуда мы вызволили Катю и Стаса, поэтому с учётом моей специализации программиста, это трактовалось судом, как укрывание фактов от правосудия! Девяносто лет тюрьмы, судя по полоске бару, будет моим сроком наказания. Но все могло быть еще хуже. Десять делений — лет бара отделяли меня от отметки „выселение“. Одна ошибка моего защитника, одно дополнительное обвинение от КС, любое отягчающее обстоятельство и я полечу на Луну с билетом в один конец! Смертная казнь давно уже была заменена, на это якобы гуманное выселение. На самом деле колония на Луне занималась выработкой Гелия-3, но никто и никогда не получал оттуда новостей, все только знали, что приговор о „выселении“ равносилен смертной казни.
Аристарх бился как лев. Кроме шуток! Реально, благодаря его действиям, отсутствие записи моего появления в МКД не было сочтено отягчающим преступление обстоятельством, а признано техническим сбоем. Мой адвокат напомнил суду, что по вине сбоя в компьютере полицейского управления программист Петров отсидел целый месяц в КАЗПП без обвинения.
В итоге суд счёл возможным признать, что это досадное совпадение с техническим сбоем на программисте Петрове имело место быть два раза подряд. Иначе адвокат заявлял, что ставит под сомнение всю имеющуюся судебную систему общества, так как в этом случае имеется только одно объяснение — это месть социального компьютера лично Петрову из-за того, что я своими алгоритмами „обидел“ социальный компьютер, когда работал в „Социальных программах“.
Такого контробвинения оказалось достаточным, чтобы судьи смягчили приговор, вынесенный мне Компьютером Социума, и суд назначил мне планку наказания в пределах „убийства первой степени“ — пятьдесят лет с возможностью УДО и это было лучшее решение из возможных! В качестве коррекционного поведения судом был предписан физический труд в районах сурового климата и лимитированный интернет с выходом в соцсети только в составе группы и под присмотром опытного психолога. Прощай Настя, домик, яхта, и простите меня мама и папа своего непутевого сына. Очень надеюсь, что увижу вас живыми, после своего освобождения.