Год Ворона
Шрифт:
– Какие тут нахер, дела!
– рявкнул в ответ полковник.
– Горбачев со своим ускорением затрахал на корню! Чтоб вы так летали, как нам горючку подвозят! Середина месяца, а на балансе висят тридцать тысяч тонн! Все емкости под завязку! А они гонят, блядь, и гонят, по три эшелона в месяц! Куда мне его девать?! А девать надо! Заикнешься, что хватит, мол, ерундой страдать, и слать не больше, чем для полетов необходимо! Моргнуть не успеешь, в "тормоза перестройки" загудишь. И поскачет пизда по кочкам, замполиты проработками задолбают. В общем, сам видишь - проявляем "новое мышление" в полный рост. Земля впитывать не успевает! Летали бы вы не на керосине, а на бензине, как "кукурузники", - с нынешним хозрасчетом вся округа на меня бы работала!
Только теперь майор
– Ну да и хрен с ним, из земли вышло, в землю и уйдет, - с неожиданным спокойствием подытожил командир базы.
– В Красноталовке уже приспособились из колодцев керосин добывать, - поддержал "светскую" беседу Емельянов, - они в низинке, так что за сутки тридцать сэмэ набирается...
– Ты, Саня, мозги мне не еби, - оборвал майора резкий, как обрыв, полковник, - Пришел - говори, с чем. Кота за яйца тянуть не надо. Вы сесть не успели, а ты ко мне уже примчался. С чего вдруг? Есть подозрение у меня, что тебе что-то очень нужно...
– Прав, как всегда, Петрович! Опыт водкой не зальешь, - не стал увиливать Емельянов и продолжил, очень тихо, чтобы не дай бог не услышали ничьи сторонние уши.
– Короче, у меня на борту неучтенка.
Полковник скосился на суетящихся прапоров и показал взглядом на поросший травой закуток, расположенный в двух десятках метров от ближайших ушей.
– И какая же у тебя после "Оленьей" на борту может быть неучтенка?
– Так же тихо вопросил Петрович, как только они удалились от подчиненных на безопасное расстояние.
– Не поселок оленеводов, в самом деле, а полигон. Темнишь, сосед ...
– Та самая, про какую ты подумал, - отлично зная, что командира базы можно одолеть лишь в лобовой атаке, без обиняков врезал майор.
– Охренел? Первое апреля давно прошло.
– Какой тут, к ебеням, апрель! Сам бы не поверил, если бы не со мной. В общем, полный пиздец. Тушите свет, сливайте, нахуй, воду...
– Ты не причитай, бля, рассказывай ...
Пилот вздохнул, собираясь с мыслями, да и с силами, откровенно говоря. Больно уж вопрос был темный и неприятный.
– В общем, история такая. Три дня назад мы из Вьетнама пришли, с боевого дежурства. Как обычно, сели в Моздоке, там и заночевали. Спозаранку - от винта и домой на Русу. Высоту набрали, легли на курс. Только-только автопилот включили и немного расслабились, как вдруг приказ: без посадки и дозаправки чесать на Кольский по литерному режиму. "Литерный" - это когда нам трассу ПВО-шники с диспетчерами вне графика расчищают. Так правительство летает. Или когда задача особой важности ...
– Да знаю я! Не первый год с вами, оболтусами, вожусь. Дальше что?
– полковник, с раннего утра проторчавший на складах, новостей не знал, и был заинтригован не на шутку.
– Дальше, как в кино. Разворачиваемся на север, чешем на "Оленью", садимся. Там, кроме местных, на спецстоянке наш "Двести тридцатый". Говорю с Яриком, выясняю. Левый крайний у них зачихал, моздокский начальник КДП запрос на замену получил, и нас, вместо "Двести тридцатого", на сброс зарядил. Обиделся, гад, что я его бабу выебал. Вот и подкузьмил... Да та прошмандовка разве что под салабонами не лежала, её трахнуть Уставом положено!
– Так, хорош резину тянуть, - невежливо попросил командир базы.
– Отвлекаешься! "На сброс" ... это... то самое?
– Да я не отвлекаюсь, - буркнул майор.
– То самое, да. Я и раньше в сбросах участвовал, которые три штуки в год по квоте2. Дело нехитрое, ракеты вынимают, в барабан контейнер той же формы засовывают. Считай, что учебный пуск, только тикать нужно быстрее, чтобы под излучение не попасть... Если бы не этот моздокский мудак, то были бы дома в плановое время и горя не знали. Ну, в общем, в "Оленьей" еще о прибытии доложить не успели, как видим - метётся гражданский. На "Волге" с московскими номерами. Весь из себя такой деловой, и говорит, двадцать килотонн, надводный подрыв, экспериментальный. Нас от самолета, как положено, отгоняют. Местные извлекают боезапас,
– Ох и нихера себе замес! Немирным атомом швыряться наперегонки, кто первым успеет... Новое мышление, мать их...
– крякнул Петрович.
– И что дальше?
– Дальше вообще пурга в Сахаре. Пока у нас суть да дело, генерал помчался в штаб, вернулся со взводом охраны и телефонограммой. Гражданских чуть ли не прикладами от самолета отгоняли. Вояки начали свою бомбу вешать. Ветер в нашу сторону дул, краем уха услышал, что какое-то "устройство с зарядом сверхдлительного хранения". Минсредмашевцы кинулись своего министра теребить через вертушку. Пока туда-сюда, к нам командир авиаполка. С личным распоряжением начальника Дальней Авиации - взлетать только с военной бомбой. Свой генерал страшнее чужого генсека, так что мы резину не тянули. Вояки дуру прицепили, мы сразу взлет запросили и в воздух. На высоте чуть отдышались и в зону выброса пошли. Вошли, доложились, получили добро. Бомболюк открыли, кнопку вдавили. Как только лампочка показала сброс, как положено, - на вираж со снижением и бегом из опасной зоны. Как выровнялись, чую по реакции самолета - лишний груз на борту остался. Через десять минут от наземного поста доклад - "нераскрытие парашюта". Не знаю, как получилось, но они решили, что изделие "пшикнуло" и ушло в океан.
– А там сколько?
– спросил Петрович. Чего именно он не уточнил, но летчик понял и так.
– Две с половиной тысячи метров глубина.
– Ясно, давай дальше.
– Я запросил разрешение сразу домой идти, без подскока с дозаправкой.
– И у вас что, так спокойно все пошло после того, как сброс был, но без подрыва?
– полковник, за много лет познавший всю неисчерпаемость военного бардака, вполне верил в рассказ, но в этом месте засомневался. Перестройка-перестройкой, мораторий-мораторием, но меры безопасности еще никто не отменял.
– А с нас какой спрос?
– искренне удивился Емельянов.
– Мы бомбу скинули, а там хоть не рассветай. Это у технарей погоны полетят. Комиссии без разницы, где и когда показания приборов снимать. В Русе или в "Оленьей". У нас теплее даже. Да к тому же я из генеральской ругани понял, что ракетчикам как раз и выгоден был неудачный подрыв. Тогда они госзаказ на смену боеприпасов попробуют у министра пробить ... Я при посадке дезактивацию запросил, чтобы всякий сторонний народ от нас как черт от ладана ... Пробежались по ВПП, глянули в бомбовый отсек. А там этот прожектор перестройки торчит.
– Прожектор?
– не понял командир.
– Ну да... изделие. Не утопло оно. Сброса не получилось.
– А приборы как же?!
– Ну вот так вышло... По показаниям сброс, а она вот, как и подвесили...
– Ты что, - перейдя на громкий и выразительный шепот оборвал его полковник, до которого наконец-то дошел смысл сказанного майором.
– Со снаряженным специзделием на борту пришел и со мной тут лясы точишь?! Совсем без мозгов, мать твою еб?! В особый отдел беги, пока не поздно! Ты почему еще в воздухе не доложил?!