Год Ворона
Шрифт:
Аэродром "Оленья" с которого прибыл "двести шестьдесят второй", находился на севере Кольского полуострова. Именно с него в район Новой Земли стартовали бомбардировщики, которые проводили испытания "специзделий". Данная информация проходила под грифом "совершенно секретно", но каждый, кто нес службу на командно-диспетчерском пункте, знал, что только что приземлившийся самолет возвратился после сброса атомной бомбы...
Рванувший в прошлом году Чернобыль, расположенный менее чем в трехстах километрах от Русы, заставил в корне переосмыслить отношение к правилам радиационной безопасности, на легкие нарушения которой раньше смотрели сквозь пальцы. Поэтому-то решение
Начальник смены отдал приказ, и через несколько минут к "Медведю" по рулежной дорожке уже мчался тягач. Задача у него была несложной - отбуксировать бомбардировщик в дальний конец летного поля, где с утра с ним начнет работать взвод химической защиты.
В принципе, дезактивацию, а проще говоря, мытье самолета с мылом и порошком, надлежало сделать сегодня. Но в строгом соответствии с политикой перестройки, гласности и нового мышления, единственная исправная передвижная авторазливочная станция АРС-15М по приказу начальника политотдела с раннего утра трудилась на полях соседствующего колхоза.
Тягач, фыркая солярным выхлопом, оттащил "Борт 262" на специально оборудованную площадку, огороженную с трех сторон высокими земляными насыпями. Техники, похожие в комбинезонах ОЗК на пришельцев из космоса, быстро подставили трап, подключили к самолету все полагающиеся по регламенту кабели и шланги. И, не дожидаясь, пока летчики покинут кабину, поспешно ретировались, поскольку до окончания дезактивации какое-либо другое техническое обслуживание строго воспрещалось. Впрочем, никому бы и в голову не пришло возиться с бомбардировщиком, который несколько часов назад побывал в полусотне километров от эпицентра ядерного взрыва. ОЗК, если верить начхиму, штука надежная, но к чему это проверять на себе?
После того как рев тягача утих за земляным валом, в боку фюзеляжа с легким шипением открылся люк. Из самолета выглянул невысокий крепко сбитый мужчина лет тридцати пяти - сорока, в летном комбинезоне, с торчащим на голове упрямым ежиком коротко стриженных, с легкой рыжинкой волос. Летчик быстро сбежал по трапу. Ступив на бетон площадки, он что-то крикнул, повернувшись в сторону кабины, и нырнул под брюхо самолета.
Будто повинуясь неразборчивой команде, серебристый корпус задрожал. Нарушив идеальную целостность титанического подбрюшья, по нему чиркнула тонкая щель, словно шнур приложили. Бомболюк начал медленно открываться. К тому времени, когда створки разошлись наполовину, внизу у самолета стояли уже три летчика. Задрав головы вверх, они, затаив дыхание ждали, когда взорам откроется содержимое боевого отсека1.
– Ебанный в рот!
– выругался тот, что спустился первым, как только сумел разглядеть то, что находится внутри. Не став дожидаться полного раскрытия, он подбежал к трапу и заорал:
– Костя! Закрывай, нахер, обратно! Серега! Связь с КДП! Пусть машину высылают! Чем скорее, тем лучше!
Створки, дернувшись на месте, медленно поехали вверх, закрылись.
Из самолета выскочил четвертый летчик. Заполошно оглянувшись, он буквально скатился по трапу, и воскликнул:
– Ну, что будем делать, командир? Ведь ЧП!
– Догадайся, - резко ответил мужчина, нахлобучивая на голову фуражку с синим авиационным околышем, которую до этого мял в руках.
– Сухари, блядь, сушить, товарищ оператор вооружения!
Командир приложил ладонь ребром, привычным движением уточнив соосносность кокарды, и тоскливо произнес, глядя в сторону выезда со спецплощадки:
–
– Открывать, закрывать...
– тоскливо протянул оператор вооружения.
– А со спецгрузом что делать будем?
– Уточнил он, косясь в сторону хвоста, где поблескивал колпак кабины стрелка.
Скрипнув зубами, командир ответил:
– Выкинь, нахуй. Прям на полосу, - и, заметив безмерное удивление в глазах подчиненного, добавил: - Не трогай, пусть дрыхнет. Сам не буди. Проснется - грамм двести массандры залей, и пусть дальше валяется, пока со всей хуйней не разберемся. Я скоро.
Не прошло и пары минут, как к "стратегу" подкатил автомобиль. Командир забрался внутрь, громко хлопнув дверью. УАЗ лихо развернулся вокруг высоченной стойки шасси и рванул в сторону выездных ворот, оставив остальной экипаж у самолета. Выражения лиц у летчиков строго соответствовали вульгарному понятию "охреневшие". А то и "охуевшие" ...
* * *
Пятикилометровая дорога вдоль которой располагались технические службы, стараниями замполитов больше походила на увешанную рекламой улицу в каком-нибудь буржуазном Нью-Йорке. Только здешние плакаты и стенды не соблазняли развратной роскошью, а несли нерушимому блоку коммунистов и беспартийных мудрые изречения как классиков марксизма-ленинизма, так и ныне здравствующих вождей.
Правда, вожди в последнее время менялись в темпе перчаток у забывчивой барышни, и замполитам не хватало ни сил, ни времени на окучивание огромной территории. Так что, помимо свежего портрета Горбачева и аршинного транспаранта "Решения январского 1987 года пленума ЦК КПСС - в жизнь!" в глубине подальше от начальственных глаз можно было встретить выцветшие портреты Леонида Ильича Брежнева. И даже цитаты за авторством министра обороны Соколова, смещенного этой весной стараниями того же самого Руста.
Однако командир борта 262 Емельянов не замечал бесчисленные плакаты. А если и озадачивался судьбой опального министра, то исключительно в разрезе собственных возможных неприятностей, среди которых снятие с должности представлялось чуть ли не выигрышным лотерейным билетом.
В левом командирском кресле "тушки" майор летал третий год. За это время, да и на протяжении всей предыдущей службы бедовый "стратег" побывал в несчитанном количестве переделок, до сих пор неизменно выходя сухим из воды. Но на сей раз он иллюзиями себя не тешил. В нынешней ситуации его и экипаж могло спасти только чудо. А в чудеса Емельянов верил, и верил свято. Особенно в хорошо организованные и тщательно подготовленные. И если бы сейчас у него на пути вдруг встретился снятый еще в 1953 году плакат: "Техника во главе с людьми, овладевшими техникой, может и должна дать чудеса", то майор повторял бы его, как мантру...
Командира тыловой базы, человека, отвечающего на аэродроме за все, что не поднимается в воздух, он разыскал на дальнем складе горюче-смазочных материалов, расположенном в нескольких километрах от летного поля. Высокий широкоплечий полковник в изрядно запыленном кителе ходил вдоль железнодорожных цистерн и виртуозно костерил двух прапорщиков и десяток солдат, которые, по его мнению, недостаточно быстро орудовали вентилями и заглушками.
– День добрый, Петрович, - обменявшись рукопожатием, дипломатично поинтересовался Емельянов, смиряя запал и желание сразу вывалить на голову собеседника всю историю, - как дела в общем и в частностях?