Годин
Шрифт:
Годин откуда-то знал, что Стелла – дочь замминистра. Поэтому, «опознав» ее, тут же отвел взгляд: не его поля ягода. Погрузился в свои мысли о прошедшей в Череповце практике. Автоматически дергая
Во время обеденного перекуса они опять (случайно ли?) оказались рядом: прямо плечо в плечо. Перед ними сухпайки: хлеб, вареные яйца, сыр. Годин стянул перчатки: руки под ними были весьма нечисты. Мыть их горячим, уже подслащенным чаем вряд ли стоило. Он несколько растерялся. Стелла же, поняв его затруднение, запросто предложила:
– Давай помогу. У меня чистые.
Действительно, у нее были чистые, как будто мытые с мылом, руки. Как она этого добилась, для Година осталось загадкой. Стелла не только почистила яйца, но и просто накормила Алексея из своих рук. Они пахли не морковкой, не землей, не яйцами и сыром, а чем-то необыкновенно тонким и изысканным, таким неожиданным в этом грязном поле. У Година даже чуть закружилась голова.
После обеда они работали рядом. Переговаривались, перешучивались. Для Година оказалось неожиданностью, что дочь замминистра так проста в общении, что в ней нет ничего от важничающих однокурсниц, имевших родителей и меньшей «табели о рангах». Алексей и Стелла не обсуждали роль личности в истории, но и не говорили о фирменных шмотках, об отдыхе в Юрмале, хотя в последней девушка определенно бывала.
Вечером за студентами приезжал автобус. Мальчики, конечно, были готовы уступить «сидячие» места, но девушки благородно позволяли джентльменам расположиться на креслах и принять себя к ним на колени. Как-то так само собой получилось, что у Година на коленях оказалась Стелла…
«Здравствуй, Глеб!
Хочется написать тебе письмо, а по сути, не знаю, что сказать. То есть хочется просто поговорить – ленивый солнечный полдень, тихо и зелено… Чтобы мы были спокойны и свободны и разговаривали о чем-то легком и неважном.
Конец ознакомительного фрагмента.