Годин

Ермак Александр Николаевич

«Как ты сынок? Как спишь, как кушаешь? Что тебе прислать из дома? Не обижают ли тебя командиры или старшие товарищи?..»

«На заводе все путем. Григорич передает большой привет! Спрашивает, не вернешься ли к нему после армии…»

«Мальчишки мне завидуют. Федька вредный не верит что можешь покатать меня на танке ты же можешь? У меня выходит четверка математике путаю пирожки 7 + 8 – 11…»

«Заходил Валерка, звал на танцы. Я канешно не пошла… Так хочется тебя обнять и целавать целавать…»

Хочется спать и есть.

Снова

полигон. Макеты целей: орудие, танк, вертолет…

– Выстрел!.. Годин, куда! Куда, бл… ь! Палишь в белый свет, как в копеечку!..

Смотр по строевой подготовке… Набили животы яблоками на разгрузке вагонов: всех несло ночь напролет. С утра снова полигон.

– Выстрел!.. Выстрел!.. Выстрел!.. Годин, бл… ь, молодец! Порядок в танковых войсках!

Окончание учебы. Радостные улыбки на лицах товарищей:

– Ура! В часть! Конец!

– Это только начало! – С ухмылкой бросают сержанты. – Вешайтесь, «духи»!..

Алексей уже знает: до присяги он – «дрыщ» («карантин» или «бесплотный дух»). После – «дух» («салага», «зеленый» или «еж»). Через полгода – «слон» («помоза», «шнурок» или «ворон». Через год – «черпак» («череп», «фазан»). Через полтора – «дед» («дедушка», «старик»). После выхода приказа об увольнении – «дембель» («гражданский», «квартирант»). М-да, «дембель» маячит где-то там за недосягаемым горизонтом…

– Вешайтесь, «духи»!.. – С ухмылками встретили в части какие-то усатые и чубатые мужики в солдатской форме.

Построили в казарме роты десяток вновь прибывших:

– Добро пожаловать! Вываливай все из рюкзаков! Выворачивай карманы!

Отобрали все деньги, авторучки, блокноты, все, что представляло собой хоть какую-то ценность.

– Какой размер? – Прицелился на новые сапоги Година прыщавый ефрейтор.

– Сорок второй!

– То что надо: разувайся!

– Не понял!

Удар под дых сложил его пополам. Разогнулся и тут же получил в челюсть:

– Теперь понял?!

Алексей обвел глазами стоящих напротив, потирающих кулаки краснощеких, упитанных старослужащих. Глянул в сторону на опустивших глаза, осунувшихся в учебке синекожих одногодок и молча стянул свои сапоги. Взамен получил разбитые, со стоптанными каблуками.

Ужин в столовой части был не лучше, чем в учебке, но хотелось уже только добраться до своей кровати. Заснул мертвым сном. Его трясли, но в себя пришел только, когда сбросили с кровати:

– Просыпайся, «дух», тебя «дедушки» знакомиться зовут!

Не сразу понял:

– Какие дедушки? Куда зовут?..

В туалете их стояло семеро. В спортивных штанах, майках и кроссовках. С ухмылками и сигаретами в зубах:

– Привет тебе, Алексей Годин!

– Здравствуйте!

Тот, что стоял рядом, по-дружески положил руку на плечо, а потом неожиданно ударил другой рукой в скулу. Алексей отлетел прямо на противоположного «дедушку», который выкинул кулак навстречу. От сильного удара в другую

скулу на мгновение потерял сознание и осел на пол.

– Вставай! – Не успел толком открыть глаза, как почувствовал удар ногой в бок. От боли перехватило дыхание.

– Вставай, «дух», не прикидывайся! – Еще один удар ногой с другой стороны. Перед глазами пошли разноцветные круги. «Синий, красный, голубой – выбирай себе любой!..»

Послышалось, как из тумана:

– Пусть отдышится…

– Слабый «дух» пошел…

– Да меня, помнится, еще не так оприходовали по первости, кровью ссал неделю…

– Глаза открыл.

– Вставай Алексей Годин! Или тебе помочь?

Алексей подобрал под себя ноги и, держась за стену, поднялся. Его покачивало. Обвел взглядом ухмыляющихся «дедушек»:

– За что?! Что вам от меня надо?

– Знали бы за что, вообще убили бы. Слушай и запоминай, «дух»! Здесь отцы-командиры – это мы, «дедушки». Будешь слушаться нас и выполнять все, что скажем. Понял?

Алексей посмотрел на кулаки, плечи, бицепсы, вздохнул:

– Понял.

Последовал удар кулаком в грудь:

– Ты еще ничего не понял! Забудь про офицеров, они в казарме временные гости, а мы – хозяева, хозяева твоей «духовской» жизни. Будешь жаловаться, сдохнешь здесь, захлебнешься по неосторожности в толчке. Понял?

– Понял.

Еще удар в грудь:

– Слушай до конца, «дух»! Жить хочешь?

– Хочу.

– Так вот: за каждый день жизни нужно платить. Ты откуда?

– Из Дальнедорожного. Московская область…

«Дедушки» переглянулись:

– Не повезло тебе – нет среди нас твоих земляков. Значит, будешь платить по обычному тарифу, но на первый месяц скидку сделаем. В конце месяца заплатишь… двадцать пять рублей.

– У меня нет таких денег! Вы же у меня днем последний рубль забрали…

Еще удар в грудь:

– Есть, нет – это никого не волнует! Попроси, чтобы родители высылали. Можешь что-нибудь из части упереть и продать в соседнем поселке. Там инструмент наш ценят, масло машинное, топливо… Можешь за забором и людей добрых просить, чтобы подали солдатику на пропитание. Сигареты, если дают, или бухло, бери – в зачет пойдут. Но, если тебя поймают вне части, сам за все будешь отвечать.

Годин помотал головой:

– Я не буду просить денег ни у родителей, ни у людей. И воровать не буду!

Удар в лицо – кровь брызнула на кафель:

– Платить чем-то надо! Не найдешь денег – каждый день будешь кровью расплачиваться!

Алексей утерся ладонью, непонимающе обвел «дедов» взглядом:

– А без этого нельзя?

Те весело переглянулись:

– Ну, отчего ж нельзя. – Пристально оглядели его снизу вверх: – Ну-ка повернись-ка кругом! Повернись, тебе говорят!

Алексей, пошатываясь, обернулся кругом. Услышал:

– Не красавец, конечно, но потянешь! Можешь задницей расплачиваться!