Шрифт:
Годочки
Часть
Y
Знойное лето одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года ушло в прошлое, оставивши после себя историческую память, творимую на глазах моряков-десантников со всеми её радостными и печальными моментами; приятными и неприятными воспоминаниями; добрыми и гнетущими традициями. Ушло навсегда и кануло в небытие тяжёлое время «карасёвщины», оставившее после себя не одну душевную рану среди одногодков Игоря Мельниченко. На смену тёплому лету, томящему юные тела тихоокеанцев жаркими денёчками, уверенной поступью шагала златогривая печальная осень. Она шагала извилистой тропой сквозь, разрисованные багрянцем дальневосточного заката, вековые глыбы окаменелых сопок. Она наступала медленным темпом, начиная покрывать низкорослые кроны усыпающих деревьев в яркий оттенок золотого багрянца. Вместе с тонкими паутинками «бабьего лета», улетал в южные широты месяц сентябрь, гонимый неразборчивыми северными ветрами. Сентябрь
Побывав за это короткое время на Курильских островах и в других отдалённых труднодоступных регионах Дальнего Востока, Мельниченко старался находить в корабельном распорядке дня небольшую брешь, чтобы полюбоваться дальневосточными пейзажами. Эти чудесные пейзажи имели для Игоря свою загадочную привлекательность и навевали в нём лирические мысли. Любуясь экзотикой Приморского края, Мельниченко невольно сравнивал места своего детства, отрочества и настоящей юности. В эти минуты в его сознании созревали невольно рождающиеся строки, превращающиеся, с некоторой доработкой, в стихотворные строфы, что становились со временем куплетами, а на чистых тетрадных листочках появлялись новые, никому нечитанные стихи. Именно в эти минуты короткого уединения, Мельниченко чувствовал в себе лирический подъём творческой новизны, а появляющийся рядом с ним легкокрылый Пегас, всё чаще стал уносить его в страну ямбов и хореев. Здесь в туманной мгле далёких островов Игорь знакомился со своей новой Музой, которая всё чаще стала навещать своего пленника, открывая для него всё новые и новые возможности. Именно в такие минуты на скудном блокнотном листике начинали рождаться новые строфы, на которые, со временем, кто-то подберёт музыку и зазвучит над палубами десантных кораблей новая флотская песня:
Судьба одела меня в форму цвета ночи,
Признала годным на военный флот –
В билете всё отмечено лишь строчкой,
А службы срок прибавился на год.
Познал я шум морей и шторма океанов,
Соль на губах и качку, как в аду,
А дома ждёт меня любимая и мама,
Но я лишь через полтора домой приду.
Приду, конечно, по весне, возможно в мае
И принесу тепло с морских широт
И голос жизни, что волна морская,
Где позади – морской военный флот.
В эти же осенние дни закончился для тихоокеанцев очередной период боевой и политической подготовки, называемый моряками летним периодом. По итогам боевой подготовки отделение электриков получило от начальства высокую оценку «отличное отделение», и Мельниченко был награждён командованием дивизии очередной «Похвальной грамотой», а по итогам политической учёбы он ещё раз подтвердил звание «отличника политической подготовки», умело парируя каверзные вопросы хитроватого замполита. Повторно подтвердив звание «Отличника боевой и политической подготовки», старшина первой статьи Мельниченко был отмечен в приказе командира бригады и объявлен «Отличником ВМФ». Теперь на его парадной суконке рядом со значками «За дальний поход» и «Специалист второго класса» появился ещё один знак отличия – «Отличник ВМФ». Такой значок высоко ценился среди военморов. Уходящие в запас «дембеля» из тех, кто не заслужил этот значок, покупали его ровно за советский червонец, чтобы «на их груди могучей все значки висели кучей». В отличие от этих военморов, Игорь свои значки заработал честной и отличной службой, хотя впереди предстояли ещё новые испытания морем и надёжной флотской дружбой.
В
– Учебная тревога! Отделение, по-о-одъём!
В это время в кубриках началась сплошная суета. Матросы и старшины молниеносно спрыгивали с коечек, натягивали на себя робу, прихватывали с собой подсумки с противогазами и химкомплектами, привычно направляясь к местам затемнений корабельных помещений. Справившись с затемнением, моряки спешили на свои боевые посты, где проводили герметизацию под грозный голос старпома, оповещавший громкими децибелами все боевые посты: «Учебная тревога! Корабль экстренно к бою и походу приготовить!»
Когда корабельная трансляция наполняла помещения и палубы корабля командным голосом старпома, Мельниченко прибыл на свой боевой пост, находящийся у главного распределительного щита №-1 и, приняв доклад от моториста первого дизель генератора, доложил на КП-5 командиру боевой части пять о готовности боевого поста к бою и походу.
Пока командир отделения электриков делал доклад, по соседству зарокотал дизель генератор №-3 и, находившийся в ЦПУ старшина команды электриков мичман Богомолов, включил дежурный генератор для кратковременной параллельной работы с береговой сетью, чтобы, не обесточиваясь, перейти на бортовое питание электроэнергией. Когда ДГ №-3 принял на себя всю нагрузку корабельных потребителей, матрос Кейль отключил кабель берегового питания от берегового щита и доложил о проделанной работе на КП-5. К этому времени полностью прогрелись дизель генераторы №-1 и №-2, а мичман Богомолов умело перевёл нагрузку при помощи дистанционного управления в ЦПУ из генератора №-3 на генераторы №-1 и №-2, оставивши их в режиме параллельной работы, а ДГ-№-3 остановил и поставил в резерв. Все действия моряков были отработаны до автоматизма и, когда корабельные динамики оповестили личный состав, что корабль перешёл на портовое питание электроэнергией, моментально начали приводиться в движение все необходимые корабельные механизмы. На каждом боевом посту проворачивали востребованные механизмы, подготавливая их к немедленному применению. В машинном отделении отчаянно скрипела валоповоротка, а на корме проснулись ВДРК (выдвижные рулевые колонки) и, пока мотористы готовили к запуску главные двигатели, корабль уже начал движение задним ходом при помощи выдвижных рулевых колонок, одновременно закрывая распахнутую пасть носовой аппарели, пряча в закрываемых створках тяжёлый язык металлической рампы.
Чётко выстраиваясь в ровную кильватерную линию, десантные корабли уверенно занимали свои места в боевом порядке. К этому времени на многих кораблях прокашлялись главные двигатели, выпуская сквозь индикаторные клапана пусковой воздух, чтобы избавиться от возможного конденсата и ненужных топливных остатков, собравшихся в камерах сгорания цилиндров за время стоянки. Резкие броски тока на щитовом амперметре ДГ №-1 извещали первостатейника Мельниченка о включении в работу масло прокачивающих насосов главных дизелей. Заработал кормовой шпиль, наматывая на металлический барабан и складывая в кормовой цепной ящик морские смычки увесистой якорной цепи. Вдруг корабль незаметно вздрогнул, поставив перед фактом посвящённых в тонкости корабельной жизни моряков о запуске главных дизелей, что мерно отстукивали массивными поршнями на всё машинное отделение.
К этому времени на ГКП (главный командный пункт) поступил доклад от командира кормовой швартовой партии: «Якорь чист!», затем с незначительной паузой «Якорь закрепили по-походному!» Доклад явился определённым сигналом для командира корабля капитана второго ранга Панфилова к началу маневра. Уверенно работая рукояткой ВДРК, он мастерски направил корабль за корму впереди идущего «БДК-055» и смело изменил положение рукоятки машинного телеграфа, сдвинув стрелку сельсина на отметку «самый малый вперёд». В ЦПУ резко зазвучал зуммер и командир БЧ-5, принимая сигнал, перевёл стрелку сельсина приёмника в соответствующее положение, таким образом, извещая ГКП о принятии сигнала. После чего, он передвинул рукоятки управления главными двигателями в положение «самый малый вперёд» и, привыкшие к корабельной жизни моряки, ощутили незначительную вибрацию от набирающих обороты дизелей. Легко вздрогнув, корабль стал медленно набирать заданную скорость, словно огромный селезень, прорывающийся сквозь утреннюю дымку осенней прохлады по зеркальной глади бухты Новик.
Спустя, каких-то полчаса, все корабли соединения покинули пункт постоянного базирования, оставив там, только два, одиноко стоящих на мёртвых якорях и ничего не значащих, плав средств: УТС-22 и трофейную японскую плав мастерскую, мрачно просматривающихся сквозь пелену сизого облака дыма, что исходил от закопченных труб паровых котлов. Выйдя на фарватер, отряд десантных кораблей обогнул вдоль левого берега остров Елены, оставляя его по правому борту и, следуя в кильватер один за другим с одинаковым интервалом, сделали небольшое рондо и направились в сторону открытого моря.