Годы испытаний. Книга 1
Шрифт:
– Чувствую, ты что-то от меня скрываешь…
– Нет, нет… На службе пока все гладко. Просто прочел книгу, и грустно стало: прошла наша молодость. Эх, Саввишна, без колебаний сменил бы я свою высокую должность на комэска…
Заботливо накормив мужа и уговаривая его отдохнуть, Марина Саввишна начинала критиковать его.
– Не нравится мне что-то твое настроение. Дивизию хотел бы сменить на эскадрон?
– Она нахмурила брови, две острые поперечные морщинки разрезали высокий лоб.
– За тысячи людей отвечаешь, а ведешь себя, как мальчишка капризный: поиграл с одной игрушкой,
Русачев смутился.
– Что ты, Саввишна!… Ведь это я просто так… с тобой…
– Брось лукавить! Раз не лежит душа к делу, это не просто так… А еще генералом мечтал быть… Учти, генеральское звание не за прежние заслуги дают. Покажи сейчас, на что ты способен. Сколько я тебя уговаривала, надо учиться, Вася. Ох, как надо! Сам видишь, что с каждым днем тебе все трудней.
Русачев похлопал ее шутливо по округлому плечу.
– Товарищ красноармеец первого эскадрона, не забывайтесь, с кем говорите… - И потом уже виновато: - Ладно, ладно, Саввишна, ты меня не агитируй. Меня не такие уговаривали. У меня свои соображения есть на этот счет… Давай-ка лучше пообедаем хоть один выходной вместе. Соскучился я по дружной семейной обстановке.
– С обедом погодим, Вася. Скоро Риточка придет. Хочешь, я тебе перекусить дам. Котлетку и любимых грибочков маринованных?
– По случаю выходного не мешало бы, Саввишна, и вишневой настойки…
– Можно и настойки.
Она быстро собрала на стол.
– Тогда выпей и ты со мной, мать, маленькую рюмочку.
– Лучше вечером, Васенька. Я сегодня после пяти должна возглавлять комиссию по обследованию квартир сверхсрочников.
– Делать вам нечего, бабоньки. Чепухой занимаетесь.
Лоб Марины Саввишны прорезали морщинки, в глазах вспыхнул недобрый огонек.
– Это как же понимать, товарищ полковник?
Русачев, только что отправивший в рот стопку сладковатой настойки, глянув на рассерженную жену, поперхнулся. Но уступать не захотел.
– Да ведь ты только подумай, Саввишна. Разве от ваших хлопот квартиры появятся? У меня вон какая сила в руках - и то ничего не могу сделать.
В гарнизоне, где размещалась дивизия Русачева, полгода тому назад построили два кирпичных трехэтажных дома. Один дом назначался под квартиры семей командного состава и сверхсрочников, второй - под клуб. Но между строителями и приемной комиссией из округа возникли разногласия, и началась тяжба. В отстроенных домах были мелкие недоделки, из-за них комиссия не принимала дома, а у строителей не было средств устранить эти погрешности. И, наконец, передали дело на рассмотрение высшей инстанции. Но там, видно, не торопились.
Марина Саввишна уселась напротив мужа.
– Мне кажется, ты мог бы многое сделать, но не хочешь.
– Хорошо тебе рассуждать… А у меня, помимо квартир, на руках дивизия. Ты же знаешь, штаб мой писал им.
– Писал… - презрительно проговорила Марина Саввишна.
– А перед командующим ты хоть раз ставил этот вопрос?
Русачев удивленно пожал плечами.
– Марина Саввишна, голубка моя, да есть ли время у командующего заниматься этим? У него боевая подготовка и куча других дел… Как же я могу отвлекать его внимание по таким пустякам?
Марину Саввишну обуял гнев.
– Пустяки! Вот в том-то и беда, что ты по-барски относишься к своим подчиненным!
Русачев резко отодвинул тарелку.
– Что это творится на белом свете? Точно одурели все. Твердят, как попугаи: «Забота, забота, забота о людях»,- будто мне и без вас это непонятно? Я каждый день о командирах забочусь. А, главная моя забота, чтобы они воевать умели…
И, немного сбавляя запальчивый тон, усмехнулся:
– Ну, ты вспомни, Саввишна, в каких мы с тобой условиях жили? Землянка, барак, а то и просто под открытым небом. Первый раз ты родила на пулеметной тачанке.
– Вот потому-то и умер наш ребенок,- отрезала жена.- Какой бы сейчас парень был…
– Да, но живем же мы с тобой два десятка лет, и семья у нас прочная… Как, бишь, в русской пословице: «С милым рай и в шалаше». Правильно это. Крепость семьи не в квартире, а в людях.
Марина Саввишна печально взглянула на мужа.
– Так ведь мы свое тяжелое переносили для того, чтобы всем, в том числе и нам, лучше жилось. Ты вспомни, как у нас Рита болела, когда мы с тобой жили в сырой комнатке… Тогда нельзя было большего ждать и требовать. Мы понимали и терпеливо жертвовали всем, даже здоровьем детей.
– Ну, полно, полно, Саввишна! Может, ты отчасти и права,- уклончиво ответил Русачев и, чтобы переменить неприятный разговор, сказал: - Хотелось мне с тобой, Марина Саввишна, о Рите потолковать. Ведь она у нас уже невеста.
И муж жестом пригласил жену пересесть на диван.
– Ты за ней ничего последнее время не замечаешь?
– Нет, а что?…
– Гуляет она… Вот что…
– Молодая, что ж ей не гулять? Не чулки же в ее годы вязать. Мы ведь тоже с тобой в это время гуляли.
– Да нет, Саввишна… Другое дело.
– Он заговорщически понизил голос и оглянулся на двери.
– Тут недавно собралась компания: молодые лейтенанты, месяц назад прибывшие, адъютант мой - и в лес подались. К чему эти прогулки могут привести, сама должна понимать.
– Не надо во всем видеть только плохое.
– Этот Дубров по пятам за ней ходит. И как это быстро люди портятся. Он мне казался таким серьезным, исполнительным командиром. Я души в нем не чаял. «Вот,- думаю,- то, что мне надо». Так нет же, свела его Рита с ума.
– Любовью, Вася, нельзя командовать: приказал, прикрикнул - и все.
– Ничего, я ее поставлю на место. Только ты, пожалуйста, не вмешивайся.
Марина Саввишна, стоя у окна, засмотрелась на кого-то, и чайная ложка выпала из руки.
Василий Александрович удивленно взглянул на жену.
– Ты на кого это там загляделась?
– Вон примадонна Канашова расфуфыренная пошла. Погляди.
– Что, завидки берут? Шляпа в перьях не дает тебе покоя?
– Не в шляпе дело, а в том, что она совесть потеряла, в мещанку превратилась… Из политкружка демонстративно ушла: ведите ли, ей скучно. Общественное поручение дали, не выполнила - ей некогда. А чем она, спросить, занята? Днем, когда ни придешь, спит, а в комнату к ней стыдно зайти, такой там раскардаш. Чуть завечерело - накрасится, расфуфырится - и айда в город.