Годы испытаний. Книга 1
Шрифт:
«Опять полковой инженер что-то напутал, - подумал Чепрак.- Беда с ним! А ведь мне не разорваться, работая за всех».
Чепрак заперся в кабинете и опять начал работу над планом. Но не прошло и пяти минут, как его вызвал к телефону начальник штаба дивизии Зарницкий.
– Почему до сих пор никто не прислан для разгрузки дров? Каждый час простоя транспорта обходится полку в тысячу рублей. Вы что хотите, чтобы их высчитали из вашей зарплаты?
За план боевой подготовки Чепраку так и не удалось сесть. В кабинет один за другим с приказаниями, нарядами шли штабные работники, хозяйственники.
А через час он окончательно потонул в ворохе бумаг, которые навалом и в папках лежали на столе и
Когда Канашов прибыл в штаб, Чепрак сидел, взявшись за голову обеими руками, и не говорил, а рычал на всех. Увидев командира полка, майор вскочил, поздоровался и снова зашелестел бумагами.
– Что нового, товарищ майор?
– спросил Канашов.
– Да вот команду надо сформировать и отправить срочно в УР… * Опять там какая-то горячка… Только что получил приказание из штаба дивизии. А где я людей возьму? Все в разгоне. Хоть сам бери лопату и поезжай. С пяти часов на квартиру звонки.
Чепрак принял такой жалостный вид, что Канашов не удержался от улыбки.
– Ну, пройдем ко мне в кабинет, - а когда они уселись, спросил: - Шаронова не видел?
– Он уехал в батальон к Белоненко.
– Приедет, скажи, чтобы зашел.
– Товарищ подполковник, нам из штаба дивизии аттестации вернули. Заодно требуют и штат пересмотреть.
Чепрак принес толстую книгу - штаты полка - и начал доклад.
– Вот, к примеру, капитан Солодов, начальник связи - мозг и нервы штаба, его боевой пульт управления. А он ленив как боров. Вечно ходит заспанный и постоянно чем-то недоволен. Что ни поручи - бурчит. За имуществом связи следит плохо. Решил я как-то проверить работу радиостанций, так они у него оказались наполовину без питания. Аккумуляторы сели. И он ничего не делает, чтобы привести их в порядок. Или вот старший лейтенант Андреев. Разболтался до невозможности. На службу ему наплевать. Увлечен любовными похождениями. Строит из себя Дон-Жуана. Как вечер, так за гитару и под окно к врачу Алевтине Васильевне. Романсы ей разные поет. Иностранный язык не учит, забросил. «Мне с врагом, - говорит, - не беседовать, а драться придется. Для беседы переводчики есть».
Канашов пристально посмотрел в глаза Чепраку.
– А не разогнать ли нам, товарищ майор, весь этот громоздкий штаб? Оставить тебе машинистку да писаря?
– Это зачем?
– удивился начальник штаба.
– Как зачем? На них ты, Гаврила Андреевич, не жалуешься… А вот остальные мешают тебе работать…
Канашов достал папиросы, протянул Чепраку, и они закурили.
– Так вот, Гаврила Андреевич, самая страшная болезнь штаба сидит в самом тебе. Ты переоценил свои силы… А возможности твои обычные - человеческие. И если ты немного опытнее других и тебе доверили штабом командовать, то это еще не значит, что все подчиненные никудышные. Они меньше тебя служат в армии. Но разве поэтому нельзя им доверять?
Чепрак обидчиво поджал губы.
– Если, товарищ подполковник, не верите, я могу принести их карточки учета дисциплинарных взысканий.
– Не надо карточек. Принеси личные дела.
Скоро Чепрак возвратился со связкой личных дел.
– Давай разберемся, что у тебя за горе-помощники подобрались. Ну вот капитан Солодов - бери его личное дело, а я доложу все, что помню.
– Солодов - кадровый связист. В армии служит столько, сколько и ты… Участник боев у озера Хасан. Имеет боевой опыт, тяжело ранен, награжден орденом Красной Звезды. Но самое главное ты не знаешь о нем… Давно мечтает офицер поступить в Академию связи. И такого командира ты считаешь безнадежным? Возьмем старшего лейтенанта Андреева. Да ведь это не командир, а самородок… Коренной сибиряк, родился и вырос в тайге, в семье охотника. Ты пойми: он разведчик с природным и редким талантом. В семнадцать лет добровольцем пошел воевать с белофиннами. На его личном боевом счету десять «языков». Ранен в левую руку. К тому же отличный снайпер. Девятнадцать «кукушек» снял. Имеет три медали «За отвагу» и орден Красного Знамени. На фронте заметили, что он талантливый паренек, послали на курсы младших лейтенантов, а когда окончилась война, ему досрочно присвоили звание лейтенанта. В двадцать лет он уже старший лейтенант. Да ты вспомни: мы с тобой в такие годы даже младшими командирами не были. На штабных тренировках он у тебя, кроме разведдонесений, никаких документов не отрабатывает. Конечно, все это ему приелось. С его энергией ему надо большие дела поручать. Ну как, продолжим дальше?
Чепрак молчал, виновато повесив голову. Канашов встал, прошелся по комнате.
– Так вот, товарищ майор, даю вам сутки на сборы… Завтра получите путевку у Заморенкова - и поезжайте отдыхать.
Чепрак раскрыл рот от удивления.
– Товарищ подполковник, да у меня план боевой подготовки не закончен… То есть он сделан, но надо уточнить, проверить.
– Передайте дела Савельеву и поезжайте. Не думайте, что без вас полк перестанет жить…
– Да нет, товарищ подполковник, вы меня неправильно поняли. Мне бы не хотелось оставлять дела в беспорядке.
– Ваши помощники всегда должны быть в курсе всех дел полка, - сказал Канашов строго. И затем, поглядев на расстроенного Чепрака, добавил мягко, улыбаясь при этом:
– Вернетесь, может, все-таки свадьбу сыграем? Не век же вам ходить бобылем. Пора семьей обзаводиться.
…Чепрака постигла трагическая неудача в семейной жизни. Жена, которую он очень любил, умерла во время родов от заражения крови. А вскоре умерла и родившаяся дочь. Он женился вторично, но и вторая жена умерла, и тоже во время родов. С того времени он сделался замкнутым, избегал компаний, сторонился женщин. И все свободное время отдавал рыбной ловле, как правило уединяясь от всех.
Канашов знал все это. Чепрак не понял: то ли шутит командир пока, то ли говорит серьезно, но грустные глаза его вдруг потеплели.
– А куда торопиться-то, товарищ подполковник, успеется еще.
– Гляди, тебе видней… Только жить всегда торопиться надо. И не заметишь, как она пройдет.
2
Вскоре пришел Шаронов.
– А вот и Федор Федорович, хорошо. Заходи.
– И, взяв его под руку, прошел в кабинет.
– Был я сегодня на политзанятиях в роте старшего лейтенанта Вертя. Более несуразные политзанятия трудно придумать.
Шаронов хотел возразить, но Канашов перебил:
– По форме они правильные, тема как в программе: «Высокая воинская дисциплина - основа боеспособности армии». Но ты бы послушал эту мертвечину… Как только бойцы высидели эти часы! Взбирается на трибуну политрук роты и сыплет сплошными цитатами. Цитаты из первоисточников… Но нельзя же два часа говорить о дисциплине вообще…
– Позволь, позволь, Михаил Алексеевич! Ведь теория всегда до некоторой степени абстрактна.
Канашов повысил голос:
– Да, но как можно так отвлеченно проводить политзанятия, ежели в роте много нарушений дисциплины? Что дает бойцу повторение таких истин вроде: «Дисциплина - это основа армии», «Без дисциплины нет армии»… Бойцы скучают, зевают.
– Я, конечно, не был на занятиях… Но что ж он, так ни одного примера и не привел?
– Привел пример и даже не один. Да только из газеты «Красная звезда», а не из жизни самой роты.
«Больно торопится с выводами, - подумал Шаронов о Канашове.
– Нельзя же по одному неудачному политзанятию судить о качестве всей политподготовки».