Годы испытаний. Книга 1
Шрифт:
– Тебе бы парочку таких артистов во взвод. Они бы танцевали, а ты бы за них пулеметы таскал, - сказал Евгений.
– Но где же дочь подполковника?
Концерт окончился. В зале зажглись огни. Красноармейцы сносили стулья на сцену, подготовляя зал для танцев. Евгений беспокойно шарил глазами по залу. Наконец он увидел ее. Она стояла среди подруг, оживленно разговаривая. Как только мягко вздохнули трубы духового оркестра и первые звуки вальса понеслись по залу, Евгений подошел к девушке. Она вскинула на него удивленные глаза, и они закружились. Сияющий Евгений вернулся к Саше.
–
– Хорошее.
– Ты что, обиделся? Брось, - хлопнул по плечу Жигуленко.
– Смотри, здесь девушки одна другой лучше… Приглашай любую и танцуй.
Саша, ничего не ответив, пошел курить. Когда он вернулся в зал и стал искать Евгения, он увидел у входа какую-то девушку с лейтенантом. Она рассеянно смотрела по сторонам. Ее черные вьющиеся волосы были уложены высокой короной вокруг головы, а на белый лоб, разрумянившиеся щеки и гибкую шею спадали упругие завитки. Черные глаза ее блестели, в них было столько огня и молодого задора, что даже длинные ресницы не могли скрыть этого. По низу ее черного платья проходила широкая кайма из крупных ярко-красных маков, а по всему платью были разбросаны бутоны и мелкие цветы.
Сашу охватило желание пригласить ее на танец и тут же одолела робость - вдруг откажет. Подошел Евгений.
– А у тебя меткий глаз, - сказал он, усмехаясь.
– Красавица! Я видел, как ты смотрел на эту «испанку». Вот только спутник, зоркий страж этого сокровища, как тень ходит по пятам.
Миронов вздохнул. Евгений еще несколько раз танцевал с Наташей. Заканчивая последний танец, он, широко улыбаясь и слегка пожимая ее тонкие пальцы, сказал:
– Разрешите мне сегодня конвоировать вас домой?
Она вдруг холодно смерила его с головы до ног, сердито выдернула руку и затерялась в толпе.
Евгений растерянно огляделся. «Почему она обиделась?» Расстроенный, он вышел на улицу и сразу увидел ее. Наташа стояла вместе с «испанкой» и ее спутником-лейтенантом. Взглянув на Жигуленко, Наташа отвернулась. Евгений дождался Сашу, и они направились домой. Отойдя несколько шагов, они услышали, как «испанка» спросила:
– Сережа, ты не знаешь этих лейтенантов? Ответа лейтенанта они не расслышали, но до них донесся веселый смех.
– Ах, черт!
– сказал Жигуленко.
– Как же это я промахнулся?
Перед глазами Жигуленко неотвязно стояли двое: Наташа и Рита (так звали эту темноволосую красавицу), он никак не мог решить, кто из них красивее, его влекло к обеим.
Лейтенанты возвращались домой взволнованные.
– Знаешь, Евгений, а ведь они похожи.
– Кто они?
– Наташа со своим отцом.
– Да ты, Саша, никак влюбился?… Все на небо смотришь.
В темных просторах чистого неба рассыпались золотисто-голубые искры звезд.
– Ищу свою звезду, - пошутил Миронов.
– Эх ты, поэт, не туда смотришь. Твоя звезда по земле ходит. Ты видел, какую Наташа тебе улыбку подарила? Не улыбка, а волшебная мечта! Погляди она так на меня, уж я не растерялся бы!
Глава вторая
Канашов проводил молодых лейтенантов оценивающим взглядом.
Канашов подошел к окну. Робкая весна - только март, но на снегу уже голубеют лужицы. В открытую форточку врывается влажный ветер, пахнущий лежалым сеном и мокрой вишневой корой.
Через двор, к клубу, заботливо поддерживая жену, прошагал Аржанцев. Прошло еще несколько человек из полка. Большинство с женами. Канашов вспомнил: сегодня суббота, все торопятся в полковой клуб, на вечер самодеятельности. Можно и ему уйти пораньше домой. Но домой не тянуло: жена - чужой человек. У него вконец испортились с ней отношения. Собственно, это ощущение одиночества пришло к Канашову вскоре после того, как они расписались. Сейчас, правда, это тягостное чувство скрашивала дочь. Она приехала к нему на Новый год. Очень скоро и у нее начались ссоры с мачехой. А с тех пор как вселилась в их квартиру семья Аржанцева, жизнь стала совсем невозможной.
Накануне Нового года в полк прибыл командир роты старший лейтенант Аржанцев с тремя детьми и беременной женой. Хозяйственники не торопились с его квартирным устройством. Семью Аржаниева приютил старший лейтенант Верть. У него была одна комната, а детей двое и жена ждала еще ребенка, но они решили - надо помочь товарищу. Аржанцев спал в ротной канцелярии. Но вскоре, когда жена родила, Аржанцев с виноватым видом явился к Канашову.
– Семья моя не может больше жить у Вертя… - И рассказал о своем тяжелом квартирном положении.
Командир полка вызвал помощника по снабжению и, с трудом сдерживая гнев, выслушал его сбивчивое объяснение. Помощнику он дал выговор, но надо было срочно решить вопрос. И Канашов приказал Аржанцеву занять одну из трех комнат собственной квартиры. Жена Канашова, Валерия Кузьминична, пришла в негодование и обрушила на голову супруга весь запас крепких слов. Она обвиняла его в издевательском отношении к семье, грозила уйти навсегда и после бурного объяснения перестала с ним разговаривать Тягостное молчание воцарилось надолго.
А через несколько дней семейная буря разразилась уже по новому поводу. Жена узнала, что муж отдал «непрошеным квартирантам» лучшую комнату с окном на юг, ибо считает, что новорожденному ребенку необходимо сухое, светлое помещение.
Встретив в коридоре улыбающегося Аржанцева, Канашов, нарочито насупив брови, бросил шутливо:
– Выжил, значит, начальство из кабинета и рад-радешенек? Ну, как живет молодое поколение? Голосок у него папашин, звонкий. Не иначе как командиром будет.
Аржанцев застенчиво улыбнулся. Из-за двери высунулось встревоженное лицо жены Аржанцева.