Годы испытаний. Книга 1
Шрифт:
Лейтенант Жигуленко особенно долго и старательно брился, начистил до блеска сапоги. И когда весь сияющий направился к коню, им залюбовался комиссар Бурунов.
– Вы, товарищ лейтенант, смахиваете на поручика уланского полка. Только красного мундира с золотым шитьем не хватает.
Евгений ловко сел на коня.
– Случайно не в штаб дивизии?
– спросил комиссар. И, получив утвердительный ответ, попросил: - Передайте, кстати, и мой пакет. В политотдел отдайте.
– И, похлопывая по спине лошадь, сказал полушутливо: -
По пути Жигуленко беспокоила мысль: «Как быть с Ритой? А вдруг Русачев узнает о моих свиданиях с Ляной?…»
В полукилометре от медсанбата Евгений спрыгнул с коня, привязал его к дереву и разбинтовал руку. Рана уже покрылась плотной коричневой коркой. «Как же я приду к ней на перевязку? Рана поджила. Может направить в санроту полка, скажет: «Вам там ближе». А ну, Евгений Всеволодович, докажи, что у тебя настоящая любовь!» И он рывком, с силой провел подживающей рукой по коре сосны. Резанула жгучая боль, электрическим током пробежала по телу, и он невольно закрыл глаза, сжав зубы, а потом снова вскочил на коня и рванул с места галопом.
«Если бы ты знала, Ляна, что я для тебя готов сделать!» - с этой мыслью он вошел в перевязочную медсанбата. Вошел и остановился.
«А Ляна говорила, что она постоянно дежурит», - мелькнула мысль.
– На перевязку?
– спросила, не оборачиваясь, санинструктор.
– Да-а, - хрипловатым голосом подтвердил Жигуленко…
– Проходите, пожалуйста, к столу. Посмотрим, что там у вас, - и она повернулась. Жигуленко замер.
– Наташа!- «Теперь я пропал… Обо всем будет знать Рита», - но он тут же справился с волнением, подошел к девушке, схватил ее руку.
– Здравствуй, здравствуй…
Наташа смущенно улыбалась.
– А тебе идет военная форма. Вот только кос, наверно, жаль?
– Что ты, нашел, о чем жалеть.
Жигуленко вдруг понял немой вопрос в глазах Наташи.
– Сашка здесь… Командует… У него теперь начальник Дубров.
Щеки Наташи зарумянились.
– А Аржанцев где?
– спросила она.
– Растут люди. На повышение пошел. Батальоном командует.
– Показывай рану, - вдруг приказала Наташа.
– А ты что же, Сашку так и не видела?
– Чудак ты! Да я еще и с отцом не виделась. Только по телефону и поговорили.
– И тут же в упор: - Где же это ты так ободрал руку?
– Она вытащила из раны несколько чешуек сосновой коры.
Жигуленко смутился.
– Да было дело, по неосторожности. Конь у меня, понимаешь, норовистый, дьявол. Сбросил меня, ну и вот…
Наташа с сожалением оглядела его.
– Ну, а сам ты не ушибся?
– Нет, ничего.
Девушка закончила перевязку.
– У меня идея, Наташа. Давай Сашку удивим? Ты ему ни слова о себе. А я вызову его, будто в штаб. Ведь тебе на передовой не так-то просто его разыскать.
– Хорошо, давай.
Жигуленко вышел из медсанбата разочарованный. «Вот дотошная, черт, девка - вся в отца. А приезд Наташи может многому помешать. Надо сделать так, чтобы они не подружились с Ляной».
2
Ляна и всегда была аккуратна, но в последнее время стала много заниматься собой, обращая особое внимание на вечерний туалет. Наташа решила, что она влюбилась.
А в Ляне боролись противоречивые чувства. Что-то неведомое и настойчивое тянуло ее к Евгению, и вместе с тем ее гордая, самолюбивая натура противилась этому чувству. Однако Ляна согласилась прийти на свидание. «Значит, ты его полюбила», - вкрадчиво говорил ей чей-то голос. «Ой ли? Так ли это?» - не соглашалась девушка, стараясь уйти от прямого ответа,
В вечерних сумерках, среди темных стволов деревьев опушки леса она увидела Жигуленко.
– Здравствуйте, Ляна, - сказал Евгений, как ей показалось, глуховатым, не своим голосом. Он взял ее руку и ощутил в ее пальцах легкую дрожь.
– Вам холодно?
– спросил он.
– Да… Нет. Так просто, - сбивчиво ответила Ляна и, освободив руку, сунула ее в карман шинели.
И сразу, нарушая эту неловкую тишину, прокатился далекий гул артиллерийской канонады. Он напомнил им о войне.
– Где-то начался бой, - проговорил Евгений, понимая, что говорит не то и зря теряет минуты. А ведь идет война, и, может, минут таких немного осталось; на войне всякое бывает. И вот оба они могут разойтись, так и не сказав друг другу главного, решающего.
– Да, - коротко ответила Ляна.
Евгений взял ее под руку, и они медленно зашагали по лесу. Бродили долго. Ляна устала. Но даже и эта усталость, расслабляющая тело, была приятна.
На востоке робко затеплился бледный рассвет. Ляна вспомнила, что сегодня ей заступать с утра на дежурство. Но уходить так не хотелось. Она посмотрела в глаза Евгению. От бессонной ночи синие тени залегли под его глазами.
– Я пойду. Мне пора…
– Можно проводить вас?
– спросил Евгений.
– Только до опушки, - ответила она.
– Знаете, Ляна, мне бы хотелось вас предупредить… Вы с новеньким санинструктором поосторожней.
– С Канашовой? Наши девушки ее побаиваются, а ко мне она относится хорошо. Думаю, мы с ней подружимся.
– Папина дочка. Чуть что - бежит кляузничать. А там и во всей дивизии станет известно.
– А вы откуда ее знаете?
– насмешливо улыбнулась Ляна.
– Да я же в полку Канашова до войны служил. Многим она тогда крови попортила.
– Наверно, и вам в том числе?
– Нет, что вы. Вообще я был с ней знаком. Танцевал несколько раз. Как-то даже провожал. Но ничего серьезного не было…
Ляна недоверчиво глянула в глаза. «Что-то крутит парень». Впервые она почувствовала ревность. А что, если Евгений любил кого-то до нее, а может, и сейчас еще не все кончено? (Ляне сказали, что Жигуленко был на перевязке без нее, но кто ему делал, она тогда не придала этому значения.) «Надо узнать…»
– Ляна, вы о чем задумались?