Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера
Шрифт:
Иду как-то по вагончику солдатскому, и вдруг рука с верхней полки на плечо:
– Привет, сеньор!
Я уже другим был. Не то что в бригаде, где стал бы вразумлять, что так нельзя. В мгновения за шиворот, с полки и поставил перед собой.
А солдат:
– Ой, извините, не узнал. Показалось, что лейтенант Герасимов.
– А к нему разве можно так обращаться?
– Он разрешает.
Отслужил этот лейтенант два года и, конечно, даже не подумал, чтоб остаться. Ну что ж, грамотен был, образован, а вот армия не для всех, конечно.
Помню, отчитывал его как-то начштаба за то, что к занятиям не подготовился, а он по-философски этак:
– Ну вы же прошлый раз забрали мой взвод и присоединили к первому взводу, чтобы лейтенант Шахмагонов с обоими занимался. Вот я и решил, пусть и сегодня так.
А в другой раз ругали за опоздание, а он:
– Я не виноват. Выехал из общежития вовремя. Но люди такие не воспитанные. Висят на подножке, а водитель трамвая не отправляет.
Его даже и ругать перестали.
Конечно, комбату было комфортнее, чтобы дисциплиной кто-то занялся. Вот и оставил меня, да только, увы, и не одной дисциплиной заниматься. Деньги на выпивку кончились, ну и попросил в займы. Ну а раз уж бутылку взял, как не угостить меня. Единственно что спасало, так то, что в госпитале я недавно побывал.
Зато отпросился у него в Москву «на побывку», и отправился скорым, а вернулся на каком-то таком, который тащился почти как электричка, а может и того медленнее. Назывался он почтово-багажным, и было в составе всего два или три вагона пассажирских. Зато приходил в Бологое под утро. А то ведь как добраться до вагончиков, где располагались солдаты, обеспечивающие съёмки? Ни транспорта никакого, ни дорог. Раскисли в марте-месяце и превратились в сплошные лужи.
Даже представить себе не мог, что менее чем через полгода снова окажусь на этой узловой станции, о которой прежде слышал разве что в рифмовке «Это что за остановка, Бологое иль Поповка?»
Только вернулся, и тут же в Калинин. Поправили комбата…
Куженкино – Куженя
И вот я снова в Бологое.
Дальше нужно было ехать на автобусе до Куженкино. Заранее звонить в часть не стал – посчитал, что не велика птица, чтоб встречали меня на машине, хотя это, как впоследствии оказалось, обычное дело. К счастью, электричка пришла в Бологое раньше, чем оттуда отходил на Куженкино последний автобус. Собственно, последний – это не совсем точно. Автобусы ходили в Куженкино всего дважды в день. Утром и вечером. Если опоздать на утренний, нужно ждать весь день, почти до самого вечера. Часов в шестнадцать он уходил. Ну а если на вечерний опоздать, тогда и вовсе худо дело.
Сели мы на автобус и отправились в путь. Дорога асфальтовая, но асфальт с многочисленными выбоинами. Пересекли по мосту какое-то большое озеро в узкой его части. А через некоторое время, вдали, слева по ходу движения, сверкнула в лучах уже скатывающегося к горизонту солнца, водная гладь.
– Смотри, снова озеро. Уже второе, – сказал я.
Пассажир, сидевший впереди и, видимо, ещё раньше обративший на нас внимание, пояснил:
– То было Бологовское озеро, а теперь вот Озеревки, – и уточнил: – Так и называется, Озеревки. Здесь много озёр. Чуть дальше будет ещё Славинское, – и спросил: – Служить в наши края?
– Служить…
– Не пожалеете. Края замечательные… А что петлицы красные? В Куженкино два что ль? В роту охраны?
Я промолчал, а он, улыбнувшись, заметил:
– Да я офицер. В Куженкино один. Там тоже воинская часть. Десяткой называется. Просто у нас тут в основном чёрные петлички. Так что сразу ясно, куда направляетесь.
– А что означает название, Куженкино?
– Есть много версий, но меня лично, более привлекает такая: Куженя – маленький медвежонок.
Меня тоже более привлекла эта версия, а теперь, когда стал работать над воспоминаниями, прислали мне из библиотеки Куженкино – 1 герб, очень даже симпатичный.
Тем временем, мы миновали открытый участок пути, потянулся лес, а чуть дальше слева открылось болото, за которым показалось и озеро Славинское.
– Ну вот, скоро шоссе Москва-Ленинград, немного по нему и поворот в наши края, – сказал попутчик.
Действительно, скоро автобус притормозил перед выездом на трассу, и повернув в сторону Москвы, проехал мимо поста ГАИ, что остался справа, и храма, который, как пояснил попутчик, назывался «Храм Преображение Господне в Куженкино», это пока в селе, а не в посёлке. Оба посёлка были впереди. Автобус повернул направо…
Потянулся лес, а через некоторое время показались дома. Попутчик сказал:
– Вот и Куженкино один. И вам немного ехать осталось. Желаю удачи.
Сразу обратили внимание на удивительное здание железнодорожной станции.
Прямо теремок с башенками. Узнал потом, что на этой дороге много таких вот станций.
Куженкино – 2 было подальше, и к нему вёл большак через лес.
От Куженкино – 1 до посёлка Куженкино – 2, хозяйственной территории базы боеприпасов, было совсем недалеко.
Автобус высадил нас с остальными пассажирами возле светло-серых ворот с большими красными звёздами на створках и типового домика контрольно-пропускного пункта.
Дождались, когда пройдут через КПП все, приехавшие на автобусе пассажиры, и шагнули в неведомое.
Я попросил дежурного по КПП сообщить о том, что прибыл для прохождения службы. Мне пояснили, как пройти в штаб части, который находился примерно в километре с небольшим от КПП. Вела к штабу ровная как стрела, но плохо асфальтовая дорога.
Она вскоре перешла в гравиевую и мы оказались перед двухэтажным зданием с подъездом посредине.
Жена осталась у здания. Я прошёл внутрь и увидел типовое окошечко, за которым была комната дежурного по части.
Спросил:
– Как пройти к командиру части?
– Новый ротный? – спросил майор с красной повязкой на рукаве. – На второй этаж. Кабинет в левом крыле здания. Последняя дверь по коридору налево.
Видимо, я попал в часы доклада, потому что вдоль стола для совещаний в кабинете начальника база, выстроилась очередь из офицеров. Они полушёпотом о чём-то переговаривались, ожидая, когда подойдёт их время.