Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера
Шрифт:
Но, видно, где-то высоко-высоко в необъятной дали Мироздания каждого из нас строго и чётко ведут по земной жизни, и не всегда даже те, кто сразу не понимает этого, может сойти с дороги. Стоит окинуть взором свой путь и, уверяю, каждый увидит следы этого высшего водительства в своей судьбе.
Так вот и я. После окончания Калининского суворовского военного училища попытался поступить на инженерный факультет Военной академии бронетанковых войск. Не тут-то было. Не прошёл по конкурсу. Три четверки по профильным предметам и лишь одна отличная за сочинение. Причём эта единственная пятёрка по литературе и русскому была единственной среди абитуры. Мне даже говорили, мол, не по адресу, надо было идти во Львовское военно-политическое на факультет журналистики. Но мне и в голову тогда это не приходило.
Ну а при том конкурсе, который был, допускалась лишь одна четвёрка по профилю. Словом, поехал я в своё родное Калининское СВУ и попросился в Московское высшее общевойсковое командное училище, куда сразу тогда брали суворовцев без экзаменов, да на второй курс.
Так и стал офицером с указанием в дипломе, в графе специальность: общевойсковая командная. Сказать, что жалел? Ни в коем случае. Когда нам в суворовском училище говорили о том, что общевойсковой командир – руководитель боя, что именно на него работают все приданные и поддерживающие средства, состоящие из подразделений других родов войск, мы слушали равнодушно, но когда испытали это уже на занятиях и учениях, были очарованы этой стихией современных боевых действий. Быть может, стихия – слово не совсем годится, ибо это не стихия, а хорошо отлаженный механизм.
Но на четвёртом курсе я начал писать стихи. Впрочем, кто не писал стихов в юности. Но они дали толчок к тому, что со временем повлияло и на службу мою, и на судьбу.
Разве не перст судьбы… Представьте, я написал стихотворение, посвящённое очередному юбилею Калининского суворовского военного училища. Ну написал и написал. А в это время, как раз в начале декабря – а юбилей 19 декабря – у нас в роте появился какой-то странный курсант с такими же как у нас красными погонами и общевойсковыми эмблемами. Его просто поселили в училище, и оказался он в нашей Первой роте. Утром, после завтрака, он куда-то уезжал и возвращался к ужину. Оказалось, что это курсант Львовского высшего военно-политического училища, и приехал он на стажировку в газету Московского военного округа «Красный воин», ну и жил у нас. Ребята, видно, сказали ему, что я написал стихотворение. Он забрал его, чтобы отдать в газету, а вечером нашёл меня и сказал:
– В отделе культуры посмотрели и попросили написать тоже самое, с теми же эмоциями, но только в прозе.
Статья вышла 19 декабря в газетной полосе, посвящённой 25-летию Калининского суворовского военного училища. Мне это дело понравилось. Ну просто не мог насмотреться на газетную полосу. А курсант – это был Эдик Мановас – сказал, мол ребята из газеты велели передать, чтобы писал и на другие темы – о товарищах, о занятиях, да так, чтобы постоянно в редакции были статьи, готовые для публикации.
С тех пор я стал регулярно печататься в газете, пока окружной. Ну и когда началось распределение, тоже произошла случайность… Записался я в Группу Советских войск в Германии. А тут гляжу, приехал «покупатель» из какой-то Московской части. Случайно услышал о том, и тут же, как по заказу, случайно встретил командира роты майора Евгения Ивановича Суворова, который вышел из канцелярии, где шла работа по подбору кандидатов, буквально на несколько минут. Он мне и рассказал, что «покупатель» из 1-й отдельной бригады охраны Министерства обороны и Генерального штаба.
Ну и тут же спросил:
– А вы что, хотите туда?
– Да, – ответил машинально.
– Я для вас это сделаю! – обещал он и пошёл в канцелярию роты.
Вот так. Даже диалог запомнился слово в слово.
Через минуту меня вызвали в канцелярию.
Полковник, приехавший из бригады, выслушал характеристику командира роты, что вот, мол, и отличник, и член КПСС. В марте я получил партийный билет.
Вопрос задал мне только один.
– Со взводом справитесь?
Я пожал плечами, мол, а как же, для того и учился.
Он уточнил:
– Взвод по штату вдвое больше обычного, армейского.
Мотострелковый взвод штата, шестидесятых лет, – 22 человека. Три отделения по 7 человек и командир взвода. Даже заместителем командира взвода был командир первого отделения.
Вот такая предыстория моего назначения в бригаду охраны.
Потом уж я понял, что выбор на меня, как кандидата на должность командира отдельной роты, пал отчасти потому, что служил я целый год в бригаде охраны.
В 10.00, как и было указано, я вошёл в кабинет начальника отделения кадров дивизии.
Сухощавый подполковник встретил приветливо. Я уже немного знал его, во всяком случае, разговаривал с ним по телефону как с начальником по линии строевой службы. В конце минувшего года начальник штаба полка подполковник Ковалёв вызвал меня к себе в кабинет и как-то, как показалось мне, несколько торжественно сказал:
– Предлагаю вам, товарищ лейтенант, должность помощника начальника штаба полка, – и пояснил, что бывший пээнша (так называли в обиходе офицера, занимавшего такую должность) увольняется в запас.
Не заметив на моём лице радости и энтузиазма, стал уговаривать, поскольку на такую должность, видимо, просто так приказом без согласия офицера, не назначишь.
– Сначала побудешь пээнша, затем назначим зээнша полка, – он имел в виду должность заместителя начальника штаба полка, – ну а потом и энша, – то есть начальником штаба полка. – Так что перспектива!
Но тут уж я сообразил, что он явно преувеличивал. В начальники штаба полка выходят только по прямой дороге – командир взвода, роты, начальник штаба и командир батальона, а уж затем заместитель командира или начальник штаба полка.
Да и пример был наглядный. Увольнялся то прежний помощник начальника штаба в капитанском звании. Даже до заместителя начальника штаба полка не дорос, потому что дорога у него была совсем иная – только в строевое отделение дивизии. А на ту должность метили шесть помощников начальников штабов полков, причём неважно мотострелковых ли, танкового ли или артиллерийского, да и в отдельных батальонах и в ракетном дивизионе были должности, подобные пээнша полка.
Не уговорил. А потому назначил всё-таки приказом, но назначил временно, заявив, что очень советует подумать. Конечно, служба отличалась от строевой. Постоянно в тепле – а за окном-то как раз зима, – да ещё в кабинете с девицей-помощницей.