Голая Джульетта
Шрифт:
– А Джексона возьмешь? Проблемы с ним тоже небось из пальца высосал?
– Да нет, не сказал бы.
Итак, он отправится в Лондон. Один.
– Скоро?
– Еще минут десять. Но, Джексон, ты пойми, что десять минут нам только до аэропорта. В аэропорту придется ждать самолета. Потом снова ждать, пока самолет взлетит. А потом семь часов лететь. После этого мы будем ждать, пока привезут багаж. Получим багаж – снова надо ждать, пока подъедет автобус. И снова ехать, может час, от аэропорта к дому Лиззи. Если тебе все это не нравится, то еще не поздно, я тебя могу отвезти домой, к матери.
– Нравится-нравится.
– И ждать нравится?
– Да, и ждать тоже нравится.
Сообщить
Каждый раз при этом он чувствовал себя ненужным, а то и попросту вредным. Дети боялись его, даже ни в чем не провинившись. Теперь же его ребенок нуждается в нем, любит его и беспокоится из-за самого недолгого расставания, а об уходе речь вообще не может идти. Нельзя сказать, что Такер относился к этому однозначно. Подразумевается, что дети не настолько зависят от отцов. Даже добропорядочным отцам дозволяется не ночевать дома по случаю командировки от фирмы или концертного тура по планете.
Еще один звонок Натали, просьба раскошелиться еще на один билет, связанные с этим неприятные ощущения собственной неполноценности. Одно дело, когда за себя заплатить не можешь, но ведь отец-то подразумевается кормильцем, добытчиком, а не просто самцом-производителем, не важно, ночующим дома или нет и по какой причине. Этот же конкретный папаша оказался выданным на милость бывшей жены и ее мужа, ничтожества без творческой искры.
Они с Джексоном прошли регистрацию, купили немалую гору леденцов и с десяток комиксов. Такера вдруг бросило в жар, потом в холод; выступивший пот неприятно леденил кожу. Во время профилактического похода в туалет он глянул в зеркало и встревожился бледности собственной физиономии. Лицо его оказалось совершенно бесцветным, ибо столь интенсивную белизну считать «цветом лица» он не решился. Ничего умнее гриппа ему в голову не пришло, и он представил себе, как в день прибытия сляжет с высокой температурой. Ясное дело, он слишком болен для трансатлантического перелета, можно остаться дома, не боясь прослыть худшим отцом в мире.
Очередь на контроль службы безопасности, казалось, изобрели специально для того, чтобы запугать Джексона. Такер объяснил сыну, что копы ищут у пассажиров пистолеты.
– Зачем пистолеты?
– Ну, иногда попадаются бандиты, и у них есть пистолеты, чтобы грабить богачей. Но мы-то с тобой не богачи, так что нам бояться нечего.
– А откуда они знают, что мы не богачи?
– Богачи носят идиотские часы, и от них вкусно пахнет. На нас вообще нет никаких часов, да и пахнем мы неважнецки.
– А зачем кроссовки снимать?
– Бывают маленькие пистолетики, их можно в кроссовки спрятать. Ничего, прошлепаем босиком, не простудимся.
Старая англичанка, продвигавшаяся к контрольным воротцам перед ними, повернулась к Джексону:
– Они не пистолеты ищут, молодой человек. Они ищут взрывчатку. Удивительно, как это ваш папочка не слыхал о взрывчатке в ботинках. Причем в ботинках англичанина. Конечно, он был мусульманин, но все же из Англии.
Папочка, который о бомбах в ботинках, разумеется, не только слышал, но и читал, молча проклял старую суку и пожелал ей захлопнуть пасть и отвернуться.
– Взрывчатка в ботинках? – зачарованно переспросил Джексон.
Такер подумал, что, даже если они доберутся до Лондона, домой они вряд ли вернутся. Во всяком случае, самолетом. Пускай Марк бронирует два места на океанской посудине. Если, конечно, Джексон к тому времени не прознает о «Титанике». А уж тогда придется Марку раскошелиться на одну из пресловутых британских закрытых школ, откуда выходят
– Да-да, он хотел взорвать аэроплан взрывчаткой в ботинке. Представьте себе только! – не унималась «старая сука». – Маленькая дырочка в полу и – ШШШШУХ! – всех нас высосет наружу и рассеет по просторам океана.
Джексон поднял голову, повернулся к Такеру. Тот скосил глаза в сторону старухи и незаметно для нее повертел указательным пальцем у виска.
– Благодарение Господу, жизнь моя подходит к завершению, – елейным голосом продолжала старая ведьма. – Я пережила мировую войну, но чует мое сердце, что нынешнюю молодежь в будущем ожидает кое-то похуже блицкрига.
Наконец они прошли контроль и отделались от старухи. Такер, не закрывая рта, молол всякую успокоительную, с его точки зрения, ахинею, позволяющую ему без излишних волнений провести Джексона в самолет. Ему пришлось даже сочинить опровержение бабкиного прогноза ее скорой смерти и злоключений, ожидающих всех ее переживших.
Такер попытался вспомнить, когда он в последний раз пользовался услугами пассажирской авиации, но не смог. Да, он летел из Миннеаполиса в Нью-Йорк в тот самый день, когда завязал с музыкой. Пьяный в дупель, злой как собака, ненавидящий всех и себя. В тот полет он лапал стюардессу и пытался врезать тетке, которая хотела ему помешать. Поэтому рейс Миннеаполис-Нью-Йорк ему запал в память. Он тогда почему-то вбил себе в голову, что эта стюардесса – лучший ответ на все вызовы, брошенные ему поганой жизнью. Нельзя сказать, что он рассчитывал надолго к ней прилепиться, но совершенно определенно предвидел терапевтический эффект лечебных процедур в ее постели. А поскольку она стюардесса, то частые ее отлучки дадут ему возможность без помех заняться творчеством, может, даже засесть в какой-нибудь студии недалеко от ее дома, подлатать карьеру… Она всего этого, разумеется, не поняла своим куцым умишком, полагая, что он ее вульгарно лапает за задницу. В общем-то, он ее, конечно, лапал, но в этом лапании содержалось куда больше! Что он и попытался ей объяснить, слезливо и во всеуслышанье. Он ее любил!
Слава богу, она оказалась существом благоразумным. Ведь запросто мог бы загреметь в Нью-Джерси на скамью подсудимых. Но вместо этого сошелся с другой, потом еще с одной, потом появились дети… Может, стюардесса была как раз то, что надо. Если бы он смог убедить ее в жизнеспособности их связи… Но ведь тогда у него не было бы Джексона.
Он глянул на соседнее сиденье. Джексон, напялив наушники, свернулся клубочком под одеялом и смотрел пятую подряд серию мультфильма про Спанч-Боба. Он блаженствовал. Дурные предчувствия Такера, предупредившего Джексона, что кинопрограммы авиалиний сплошь дрянь, не оправдались. Такер, впрочем, опирался на собственные туманные воспоминания. Тогда у него сложилось впечатление, что для показа в самолетах специально снимаются дерьмовые фильмы. Джексон ерзал и хихикал от удовольствия, его уже не смущала длительность перелета. Очевидно, его мнение о принципах и методике развлекательной системы авиакомпании резко разнилось с папашиной оценкой. Такер обреченно вернулся к романтической комедии, которую пытался смотреть до этого. Насколько он уловил, главная проблема, мешавшая герою и героине слиться в экстазе, состояла в том, что у него была собака, а у нее – кошка, и обе твари грызлись друг с другом буквально как кошка с собакой. По неким туманным причинам, которые сценарист не удосужился прояснить, это заставляло героев вести себя аналогичным образом. Что-то подсказывало Такеру, что эти четверо сумеют решить свои проблемы за отпущенные фильму два часа. За героев можно не беспокоиться, а он лучше обратится к тому Диккенса. Но «Барнаби Радж» тоже оказался не к месту в салоне с неестественным стерильным воздухом, резким больничным освещением, мигающими телевизионными экранами и сверкающими жестянками содовой.