Голем. Книга 1
Шрифт:
От моих слов уже потерял дар речи всадник. А потом вдруг как выхватит меч — и ко мне! Надо же, какой впечатлительный! Подумаешь — слегка оскорбил его сюзерена! Под рукой у меня имелся только мой арбалетик, но зарядить его я не успевал. Так же, как достать меч — парень действовал резво, а у меня автоматический навык еще не выработался. Его клинок уже поднимался над моей головой, когда раздался свист и кисть руки с зажатым в ней мечом упала на землю. Это успел среагировать Олег. Баронский посланец заорал, зажимая страшную кровоточащую культю. Командир наемников спокойно, буднично так, обтер меч и убрал его назад в ножны. Я около полугода назад своими руками убил двоих, но, тем не менее, от этого зрелища стало нехорошо. А Олегу — хоть бы хны! Что значит — профессионал! Но, почему-то, в данном случае зависти я к нему не испытывал.
Офонаревшие от развития событий солдаты на посту даже не подумали вступиться за обиженного. Что было не удивительно — они не обладали ни количественным, ни, тем более, качественным превосходством. Так что желания помереть за своего барона не продемонстрировали. Я молча бросил на чурбак, заменявший таможенникам стол, шесть геллеров — обычный дорожный налог за три телеги, и мы спокойно проехали мимо посторонившихся стражников.
Спустя минут десять я, Цадок и Олег собрались у крайней телеги обсудить дальнейшие действия. Было предельно ясно, что такую наглость нам с рук не спустят. Если до этого имелась хоть теоретическая возможность как-то договориться с бароном мирно, то после моей выходки никаких шансов на это не осталось. Тут Цадок укоризненно посмотрел на меня и я потупил взгляд, так как тот был совершенно прав. Да, признаю, меня несколько занесло, возможно потому, что после сокрушительных побед над мюнхенскими противниками у меня возник комплекс превосходства над окружающими. И зря — ситуации бывают разные. Надо бы все-таки держать себя в руках! Теперь сюзерен искалеченного бойца сочтет, что ему нанесена смертельная обида, смыть которую можно только кровью. Как минимум — моей. Уйти мы не успеем, сколько не подстегивай лошадей — эти телеги еле тащатся. Но повода для особой паники я не видел — у нас достаточно средств справиться с отрядом численностью в двадцать-тридцать копий. А больше мелкому феодалу не собрать.
Догнали нас часа через четыре. Когда в паре километров сзади из-за поворота выскочила объятая вырывавшимся из-под копыт пылевым облаком группа всадников, мы, действуя по предварительно согласованному плану, составили телеги треугольником и укрылись в получившемся укреплении. Все члены нашего отряда, кроме меня, были весьма опытны в проведении подобных мероприятий, поэтому оборонительные приготовления завершились задолго до приближения врагов.
Отряд противника, рыл в двадцать или чуть больше, но все в кольчугах, закрытых шлемах и с копьями, притормозил за сотню метров до нас и я не стал давать команду на метание гранат и стрельбу из арбалетов, как собирался вначале. Если барон хочет вести переговоры — пусть. Отчего бы и не поговорить для начала? Так и случилось.
Всадники остановились в метрах тридцати от нас, а рыцарь с веником из павлиньих перьев на шлеме в сопровождении пары спутников подъехал еще ближе. Барон (а это был, видимо он, кто же еще?), не снимая шлема, картинно воткнул копье наконечником в землю и заорал:
— Эй вы, свиньи! Если вы немедленно сдадитесь, то я буду настолько милостив, что подарю злословившему обо мне Артуру легкую смерть, а остальным — возможность заплатить выкуп и остаться в живых! Бросайте оружие!
Действительно, по-божески еще. Мог бы и всех перебить, но решил проявить благородство. Хотя, скорее, просто рассчитывал таким образом больше пополнить бюджет баронства. Вон, такую ораву тяжеловооруженных всадников содержать — одно разорение, наверное! Я бы, несомненно, принял его условия — ловить при таком соотношении сил было особенно нечего. Если бы, конечно, не пахал, как проклятый, последние пять месяцев, создавая новые вооружения. Поэтому я лишь склонился к лежавшему на телеге Олегу и тихо спросил:
— Как ты думаешь, павлиньи перья на шлеме помогут его голове в полете?
Галицийский десятник понимающе улыбнулся и поднес зажигалку к стреле-гранате, давно уже лежащей на его арбалете, замаскированном среди набросанных на телеге мешков. Которым он, надо сказать, владел мастерски. Я повернулся к ждущему ответа барону:
— Ты что-то там говорил о легкой смерти? Тогда держи ее!
Щелкнула тетива арбалета, и стрела, дымя подожженным запалом, мгновенно впилась рыцарю в шею аккурат под срезом ведерообразного шлема. Двадцать метров для такого опытного стрелка, как Олег — не дистанция, а кольчужный воротник для арбалетной стрелы — не препятствие. Поэтому стрела вонзилась глубоко, так, что не только наконечник, но и утолщение гранаты вошли в горло. Всадник пошатнулся в седле, но упасть не успел — через секунду раздался взрыв и голова барона, отделившись от тела и красиво помахивая в полете султаном из изумрудных павлиньих перьев, приземлилась на полпути между остальным телом и нашими телегами. Одного из баронских оруженосцев, сидевшего на коне вплотную к своему сеньору, взрывом выбросило из седла, и он, контуженный и раненый обрывками кольчуги барона, беспомощно копошился на земле. Лошадь второго от испуга понесла, так что ему стало не до нас. Толпившиеся сзади основные силы отряда при виде случившейся с хозяином неприятности, в ужасе попятились. Видимо, их смутило не столько то, что произошло с ним — все мы смертны, и даже сеньоры, кому, как не профессиональным воякам этого не знать, сколько способ, с которым его голова рассталась с телом. Такого они еще точно не видели.
— Кто-то еще желает легкой смерти? У меня хватит на всех! — заорал я им во весь голос. В отличие от отрубленной руки, оторванная голова почему-то тошноты у меня не вызвала. Может быть — из-за расстояния, но скорее, потому что к этому зрелищу был готов заранее.
Никто не возжелал. Наоборот, подбадривая друг друга возгласами: «Это дети сатаны!», баронская дружина развернула коней и в темпе удалилась, позорно оставив обезглавленное тело своего сюзерена на поле боя. Эпическая битва завершилась, по сути и не начавшись. Среди моих «гвардейцев», которым не терпелось лично испытать в бою новейшее оружие, даже разнесся вздох разочарования. Лишь Олег был доволен как слон — он-то как раз опробовать новинку успел!
Домой добрались без приключений — никто более не преследовал. Но, через пару дней после возвращения слухи дошли и до Мюнхена. На нас стали еще больше коситься, однако никаких действий со стороны епископа не последовало. После произошедшего с бароном он, видимо, побаивался напоминать о своем существовании. Мало ли, может быть барон перед смертью ляпнул чего-то об их связях, а мы мстительные. Побаивался не зря — я действительно взвешивал возможность предпринять в отношении этого типа карательную акцию. Но так и не решился — видимо, все-таки излишний либерализм начала третьего тысячелетия из меня до конца так и не выветрился. Как же — прямых доказательств нет, и вообще — духовное лицо… Короче говоря, похороны перетрудившегося на рабочем месте епископа опять не состоялись. А герцог вообще в городе отсутствовал, так что более высказать нам свое мнение по поводу недавних приключений было некому.
Но, предоставив Цадоку отслеживать слухи и контролировать обстановку, я, не отвлекаясь на ерунду, вновь погрузился в работу. До начала нашего предполагаемого путешествия в Египет оставалось всего полтора месяца, а дел было еще невпроворот. Прежде всего, следовало завершить работы с ракетами, а также изготовить защитное снаряжение для «гвардии»?. Благо, все технологические возможности для этого уже имелись.
Проанализировав все, что мне было известно о доспехах с древнейших времен и до двадцать первого века, пришел к выводу, что городить сплошной или частично сплошной панцирь, наподобие появившихся через два столетия рыцарских лат — глупо, хотя для моего завода — со скрипом, но реально. Тем более, что против холодного оружия они пока — перебор, а подвижность бойца снижают. Поэтому решил остановиться на другом типе позднесредневекового доспеха — бригантине, во многом напоминающей по конструкции современные бронежилеты высоких классов защиты.
Оригинальная бригантина состояла из двух слоев суконной или кожаной основы, к которой заклепками крепились расположенные между ними стальные пластины. Пластины бывали разных размеров и толщины, от мелких до, практически, цельных кирас и, соответственно, обеспечивали разный уровень защиты. Я хотел сделать легкий и надежный доспех, который можно носить вместо одежды, и, благодаря имеющимся технологиям, это было реально. Хотя и безумно дорого. Но, прикинув баланс доходов-расходов за последние месяцы, понял, что вполне могу это позволить, оставив достаточно средств на саму поездку.
Пластины, толщиной от одного до полутора миллиметров, изготовляли из качественной литой стали штамповкой, затем сверлили крепежные отверстия на станке и, напоследок, закаливали. Всего сделал восемь типов стандартных пластин довольно крупного размера, что обеспечивало хорошие защитные свойства и позволяло, имея с собой запас готовых, быстро ремонтировать в поле доспех любого из воинов. Заодно, пользуясь преимуществом штамповки, «забесплатно» сделал их рифлеными, увеличив этим жесткость. Крепились хорошо зачищенные от заусениц пластины в специальных, нашитых в перехлест кармашках из комбинированной ткани, состоявшей на восемьдесят процентов из шелка и на двадцать — из стекловолокна, подобно современным бронежилетам. Кармашки нашивались на многослойную основу из того же материала, а пластины крепились к ним стеклонитью вдоль кромки. Такая ткань и сама по себе была нехилой защитой, намного превосходящей простой стеганый доспех местных пехотинцев. Хотя за ее цену можно было бы, пожалуй, нанять батальон наемников. Но для своих бойцов мне ничего не жалко.