Гольф с моджахедами
Шрифт:
Слим вступал со мной в сговор. Вот что это значило. Я сказал ему тихо:
— Эти деньги от меня, не от государства. От меня, Слим, клянусь своим Богом…
— Ну ладно, — сказал он. — Воздержание тоже грех…
Я вспомнил слышанное в Алжире и добавил:
— Таваккул?
Кажется, если я не ошибся, это означало отказ обеспечивать себя за счет милостыни от Аллаха. Зарабатывающий благочестивее…
Слим долго булькал и сказал:
— Смотри-ка, ты знаешь, что такое «таваккул»!
Встал и принялся стягивать через голову верблюжье пончо.
Я приклеил ему под сорочкой магнитофон и объяснил, какую кнопку вдавить, как бы почесавшись, чтобы запись шла только под звук голосов. Потом взял пятьсот долларов, протянул Слиму и попросил пересчитать банкноты.
«Раймон Вэйл» показывали девять с четырьмя минутами.
Стиль езды старого Слима, если он просыпался, походил на гоночный по «Формуле один», и в десять часов, когда я набирал на «Эриксоне» номер телефона Ваэля эль-Бехи, мы проезжали указатель поворота на Хаммамет, то есть находились на полпути между Тунисом и Сусом. Ваэль ждал возле аппарата, потому что ответил после первого же сигнала и на французском:
— Гольф-клуб. Добрый день. Слушаю вас.
— Риан говорит. Через час. Где?
Он ответил без паузы:
— На въезде за воротами увидите белый электрический гольф-кар. Я буду за рулем. Вы на своем авто или на такси?
— На такси.
— Послушайте внимательно, Риан… У ворот расплатитесь и отправьте водителя назад. Когда он уедет, я подойду.
— Таксист из моей команды.
Я скосил взгляд на Слима. Он кивнул.
— Вы не говорили про команду.
— А я не слышал от вас про совещание в пять сорок пять утра по поводу моего визита… Хватить болтать! У вас свой народ, у меня свой, отдельно… Общая у нас только тема для разговора…
Ваэль эль-Бехи молчал. Размышлял он, видимо, не слишком быстро. Возможно, мысленно прикидывал, кто из своих предал, рассказав об утренней сходке. Не найдет, конечно, и предположит, что у меня есть «крот» — может быть, в ораве русских гольферов, которых он обслуживает. Или засланный агент сидит в гольф-клубе, и я хорошо обо всем информирован. А если продолжит размышления в заданном мною направлении, придет к выводу, что меня действительно интересует союз с ним для принятия каких-то мер ради спасения собственной шкуры и заодно остальных, кто побывал в Чечне по найму вместе с Бервидой; поскольку Бервида захватил в плен, как говорится, не того человека, то теперь убирают свидетелей… Ну, и так далее и тому подобное. Другими словами, ни до чего толком не додумается. Таким он мне и нужен.
— До назначенного, — сказал я, не дождавшись ответа, и разъединился.
Поглядывая на оливковые рощи, разведенные, если верить путеводителю, финикийцами за девятьсот лет до рождения Христа, я размышлял о том, как поменялась в моем представлении обстановка. Засада или ловушка меня, конечно, не ждали. Наоборот, это я, попав в Тунис, сделался передвижной ловушкой для всех, с кем соприкасался по кавказскому делу Шлайна. Соприкоснувшись, каждый оказывается меченым чем-то, чем меня густо замазал в Праге Праус Камерон. Его десять тысяч долларов, таким образом, я мог тратить без зазрения совести. Разумеется, оставляя себе пятьдесят процентов комиссионных с каждого платежа. Не Бог весть какой заработок, но ведь за вызволение Ефима я определенно не получу ни копейки.
Однажды, кажется, года четыре назад, выдавая мне жалкие казенные на расходы, естественно, по его мнению, в избытке, Шлайн изрек:
— Деньги — это не более чем квитанции на получение с общественных складов поддельного счастья…
Подобных марксистских иллюзий у него пруд пруди. И если я вспомнил одну, значит, заскучал и по остальным. Приходилось сознаваться себе в этом, увы!
Во всякой операции прежде всего — главная цель. В этой — свобода Ефима, а не деньги. Впервые в жизни — не деньги.
Ужаснувшись, я повторил это несколько раз, чтобы проникнуться серьезностью своей абсурдной, с точки здравого смысла, затеи, и вернулся к действительности, только когда Слим перекатил «Пежо 406» через асфальтовый порог-гаситель скорости в помпезных воротах «Гольф-клуба Эль-Кантауи». Белый электрокар ждал где положено, и так, что вся троица на его кукольных сиденьях смотрелась с затылков. Нас они видели в зеркало заднего вида.
Слим нагловато съехал с асфальта на травянистую лужайку, прокатился двадцать метров до электрокара и ткнул его передним бампером. Повозка для кожаных мешков с клюшками, напитков и прислуги дернулась так, что головы пассажиров мотнулись, и они разом повернули их в нашу строну. Ни одного очкарика.
Ваэля эль-Бехи среди них не оказалось.
— Сотня плюс к выданным, — сказал я Слиму. — Сдавай задним ходом и езжай к главному входу в клуб. Не дави на газ, пяться достойно. Дай им время подумать…
Слим высунулся из бокового окна и что-то крикнул ораве по-арабски.
Пока мы медленно, задним ходом, двигались к асфальту, Слим рулил, ориентируясь через зеркало заднего вида, так, чтобы видеть одновременно и троицу. На удивление, они выскочили из электрокара и тащились перед радиатором «Пежо 406» покорно и настороженно, готовые, кажется, в любую минуту поднять руки вверх.
— Что ты им сказал, Слим?
— Сказал, чтобы шли перед машиной, иначе грохнешь их всех из автомата…
Палка с набалдашником слоновой кости между моими коленями, конечно, могла сойти за нечто подобное — особо опасное и потому изощренного дизайна.
— Ты умелец, Слим, — сказал я полувопросительно.
— Слим солдат, — ответил бывший сапер и новый боевой товарищ. И добавил: — Иншааллах…
— Ты про что?
— Про сотню плюс, — сказал он. — Если доживем.
Троица вышагивала насторожено, но, если они на самом деле считали, что идут под дулом автомата, то, я бы сказал, для служек гольф-клуба вели себя довольно спокойно. Они и подчинились, и выжидали одновременно. Я чувствовал их, словно себя, можно сказать и так. Эти трое имели боевой опыт индивидуальных бойцов россыпного боевого порядка. Но если у них и имелись стволы, они остались все-таки в электрокаре. Курточки и штаны в обтяжку не давали возможности прикрыть мини-пушки. Разве что нож или, возможно, огнестрельная фитюлька в перевязи на лодыжке под расклешенной штаниной…
Пришлось спросить Слима:
— У тебя-то есть что-нибудь?
— Нет, — сказал он. Видимо, прокручивал про себя такие же мысли.
Мы выехали на асфальт. Троица построилась вдоль кромки. Я открыл дверь, вышел с палкой и, прикрываясь машиной, приказал:
— Задерите штанины!
У крайнего справа на лодыжке имелась кобура, из которой торчала рукоять чего-то.
— Пойди забери у него, — сказал я Слиму. — Отдашь мне и сходишь к их говновозке, обыщешь…
От электрокара Слим крикнул: