Голод. Дилогия
Шрифт:
– Сейчас он служит моему отцу! – отрезал Лек.
– Но ты зависишь от него, – качнула головой Айра. – Синг слишком умен, чтобы ставить кого бы то ни было в зависимость от себя, не собираясь ему служить. Но… Хочешь, я все-таки помогу тебе? Хочешь не зависеть даже от Синга?
– Предложишь свои амулеты? – стиснул кулаки Лек.
– Нет. – Она отняла заснувшего ребенка от груди и положила его на ложе позади себя. – У меня ничего нет, кроме остатков собственного умения. Нет. Амулеты не будут тебе больше нужны.
– Что для этого нужно? – напрягся Лек.
– Тебе? – Айра усмехнулась. – Вытерпеть боль, которая составляет всего лишь одну тысячную боли, которую… нужно вытерпеть мне, чтобы пересилить ворожбу твоих шаманов. Одну тысячную от непереносимой
Она говорила эти слова и, прищурившись, приглядывалась к силуэту Лека. Пожалуй, он действительно мог стать неплохим магом, но темная уродливая линия перечерчивала его способности. Она словно касалась липким языком натянутых внутри молодого тана струн и не давала им звучать, вызывая головную боль всякий раз, когда магия возмущала их натяжение. Вряд ли Айра разглядела бы это раньше, но после полугода истязаний, когда она растягивала непереносимую боль на сотни едва переносимых болей, это уже не казалось сложным. Нужно было только поймать кончик линии на левом плече и вырвать его. И кажется, в этот раз она сможет обойтись без покрытого кровью осколка, в котором она и сама никогда не опознала бы зеркала и которое теперь им и не являлось. Главное, чтобы Лек не сошел с ума от боли. А ведь его действительно околдовали еще в утробе матери. Как же ей удалось уберечь от подобного Тира? Неужели ее дар или дар Ярига в самом деле защитил плод сам, без ее участия, – ведь Тир чист, как вода в горном ручье, хотя будет способен, наверное, на многое? И не потому ли сама Айра не смогла ничем защититься от Кираса? Разве только сохранила ясную память?
– Как ты это сделаешь? – нахмурился Лек.
– Сними амулеты, – попросила Айра. – Если не боишься.
Он сбросил их один за другим, и его лицо тут же перекосила гримаса боли. Действительно, магия плескалась вокруг. Ее источали брошенные на пол заговоренные камни, наконец, сама Айра, не переставая, глушила неведомый зов, обращенный к ее сыну, и этим тоже причиняла боль Леку. Да и тот же зов был обращен и к молодому тану, выматывая из него силы.
– Что ты можешь? – почти закричал Лек.
– Во-первых, рожать здоровых детей. – Она встала, стиснула зубы, схватила одной рукой родильную палку Чаи, что постоянно висела у нее на груди, другой заголила мускулистое плечо тана, к которому уже так давно не прижималась губами, и нащупала скользкий невидимый отросток. – А во-вторых…
Лек взревел, как раненый зверь. В глазах у Айры потемнело, резкий удар сшиб ее с ног, и последнее, что она услышала до того, как рухнула на пол, было хлопанье двери и возмущенные крики. Она пришла в себя почти сразу, услышав плач Тира. Чая безуспешно пыталась его успокоить.
– Дай сюда, – еле слышно потребовала Айра, чувствуя, как на левую половину лица накатывает боль. Ребенок успокоился мгновенно – едва почувствовал руки матери. Только тогда Айра подняла голову и попыталась рассмотреть Лека. Он сидел на войлоке и кривился, потому что Зия, бросая на Айру гневные взгляды, стирала с его лица и руки кровь.
– Так просто? – усмехнулся Лек, недоуменно ворочая головой и прислушиваясь к ощущениям. – А ведь мне всегда казалось, что мои внутренности стягивает невидимая плеть. Куда она делась? Признаюсь, мне показалось, что боль ушла не от твоего колдовства, а когда я ударил тебя. Не волнуйся, я не сломал тебе скулу. Красавицей ты не была и не будешь, но отвращения по-прежнему не вызовешь. Просто мне показалось, что ты хочешь вытянуть через плечо у меня спиной мозг!
– Считай, что я выдергивала у тебя больной зуб, – с трудом выговорила Айра. – Ты решил ускорить лечение, и тебе это удалось. Таких нитей в моем теле множество. Теперь понимаешь, почему я обречена?
– А он? – кивнул на ребенка Лек.
– Он чист. Я защитила его и поэтому, наверное, не смогла защитить себя. Я могу попросить тебя об одолжении?
– Чего ты хочешь? – пересилил
– Не отбирай у меня сына, пока я жива, и не убивай меня, – прошептала Айра. – А я тебе еще пригожусь.
– Это как же? – усмехнулся тан.
– Хочешь, я научу тебя зажигать огонь щелчком двух пальцев?
Она не успела научить Лека щелканью пальцами. Впрочем, у него остался хороший учитель, который когда-то многому научил и Айру. У нее было меньше года до того момента, когда должно было открыться, что она не собирается умирать от магии шаманов, и она сполна воспользовалась этим временем, тем более что Лек вовсе перестал появляться в особняке, довольствуясь вестями о подрастании сына от верного Зееса. Последний раз Лек появился у нее вместе с тремя магами из Суррары на следующий день после того, как она сняла с него заклятие. К Айре колдуны зашли в последнюю очередь – она почувствовала их силу, холод и презрение, но не смогла их прощупать глубже, потому что замкнула себя и Тира в прочную раковину. Искрящихся глаз колдунам оказалось недостаточно: на их лбах сияли золотые диски. Они осмотрели Айру, с ее изможденным и разбитым ударом Лека лицом, со смесью отвращения и разочарования, а она узнала узор, который следил за ней, когда она стояла у переката с можжевеловой палкой в руках. Теперь это кружево висело над каждым из колдунов, но услышать голоса утраченной святыни не могло: слишком толстый слой крови покрывал его. Крови и пыли, потому что осколок так и продолжал валяться под ее ложем. «Всякой крови или только моей крови?» – вдруг подумала Айра, поймала взгляд Лека и ужаснулась: столько отвращения и ненависти горело у того на лице.
– Слишком многое я ему сказала, – прошептала она сама себе, когда дверь за визитерами закрылась, и добавила: – Или слишком многое он сказал мне. Как я могу судить его, если ворожба над его матерью принесла ему такую боль? А что, если она вывозила в грязи его сердце?
Вспомнила Айра о боли, и боль накатила на нее. Не та, которая рвет на части плоть, а та, что хватается точно за сердце, выдавливая слезы даже из сухих глаз. Тир помог справиться с этой болью, потому что он сам был теперь сильнее любой боли, равняясь самой большой радости.
Айра не успела научить Лека щелканью пальцев, но многому научилась сама. За месяцы, прошедшие с рождения Тира, она, как сказала Чая, не только превратилась в степную кошку, но и перестала проигрывать в схватках и Зие, и даже самой черной искуснице. Правда, редко ей удавалось схватиться с Чаей, потому что именно той Айра доверяла ребенка, но, когда Тир засыпал в большой плетеной корзине, накрытой меховым одеялом, Чая никогда не отказывала Айре в нелегкой науке. Она единственная, кто, не побеждая Айру, не позволял побеждать и себя. Вертлявую и быструю Зерту оказалось легко взять, демонстрируя еще большую быстроту и верткость. Конечно, ей можно было бы уступить, подставившись под тонкую стрелу, которую сестра Лека всегда готова была выдуть из длинной трубки, но это оружие трудно было применить в быстрой схватке, а тайного удара Айра пока не опасалась. Айдара смотрела на размахивание палками с усмешкой и в схватки не вступала. Ноя перестала скрещивать деревянный клинок с Айрой, когда та спросила, не проходила ли она обучения в храме Сето. Только Зия настойчиво рвалась все-таки доказать Айре, что ее очередная победа не более чем случайность.
– Точно такая же, как смерть Даеса и Санка, – неизменно отвечала Айра и возвращалась в комнату, которая все больше казалась ей узилищем. Каждый вечер она кормила и укладывала Тира и погружалась в то неизведанное, что досталось ей от Ярига и так и не было еще испробовано в полной мере. С другой стороны, разве выдержала бы она хоть что-то, произошедшее с нею, если бы не долгое дыхание Сурры, что удалось забрать у отца? Вот только невидимая петля на горле по-прежнему сбивала дыхание, не давала окунуться в принадлежащую ей силу, и волокла по поверхности хеннского бытия, как волочится за рыбацкой ладьей загарпуненный и едва живой дельфин.