Голод
Шрифт:
Таня что-то еще кричала про жениха, но Сеск наклонился, нашёптывая на испанском о том, как сильно ее хочет, как ему не хватало ее, как дико он скучал, что просто сошел с ума.
– Те deseo. Te extrano
И Таня вцепилась в его джинсы, выгибаясь горячей кошечкой, перестав ругаться, задышав глубоко и часто, потому что движения Сеска внутри стали голодными, быстрыми, ритмичными, настойчивыми. Одной рукой он дарил ей наслаждение, а пальцы другой просунул в сладкий приоткрытый ротик, продолжая шептать на ухо слова на испанском. Она посасывала его пальцы, а футболист развернул девушку, настойчиво целуя губы.
Сеск почувствовал,
А потом Фабрегас грубо швырнул ее на пол. Потому что не умел по-другому. Она ударилась спиной, затылком, он это видел, но не смог остановиться. Стянул с себя одежду и ворвался, как сумасшедший вихрь, сметающий все на своем пути. Навалился сверху, ртом набросившись на длинную, тонкую шею, целуя ее, царапая щетиной.
Поначалу двигался истерично, бешено, по-животному, как будто боялся, что она оттолкнет или начнет сопротивляться. Но Таня скрестила голые ноги на его пояснице, провела ладонями по мускулистой загорелой спине, застонала, поглаживая и лаская. И Сеск успокоился, улыбнулся, нашел ее губы, стал двигаться так, как ему нравится. Она приподымалась, чтобы целовать его в ответ. Таня вторила, сжимая сильнее, высасывая все соки.
В какой-то момент Сеск встал на колени, наслаждаясь тем, как красиво соединились их тела внизу. Эти сладкие трения сводили его с ума, он не помнил, когда в последний раз был настолько счастлив, они соединились в безумной агонии. Горячий огонь пульсировал по телу.
Сеск излился ей на живот, а потом долго целовал Таню, всасывая губы, в то время, как она продолжала ласкать его плоть рукой, доводя до исступления.
Они так и лежали потные, липкие, голые и счастливые.
– Не люблю испанскую кухню, - улыбнулась Таня, пока обнимающий ее Сеск ласкал грудь, играя с розовым соском, целуя тонкие ключицы, возбуждая по новой.
– Я приготовлю тебе такую паэлью, что ты изменишь свое мнение.
Мягкий ворс ковра приятно щекотал кожу. Когда Сеск смотрел на нее, от восторга заходилось сердце,Таня была такой красивой в своем обнаженном распутстве.
– Я буду ждать, - прошептала девушка, потираясь о его щеку, целуя подбородок.
– Я вообще отлично готовлю, - хвастался Сеск, не в силах налюбоваться раскрасневшейся от наслаждения Таней.
На что девушка лишь улыбалась, прижимаясь к нему сильнее. Она так смотрела, что за спиной выросли крылья. Так смотрят на фейерверк, северное сияние, рассвет и … Сеск даже дышать перестал. И на любимого.
Они оба забыли о времени, снова занялись любовью. Сеск прижимал Таню спиной к себе, крепко обхватив за шею, удерживая колено, толкаясь на всю длину, пытаясь угомонить буйствующее внутри желание, утолить дикий голод.
Глава 22
Огромный букет алых роз, что можно было обхватить лишь двумя руками, покоился на заднем сидении. Длинные стебли, покрытые большими изогнутыми шипами, с плотными светло-зелеными глянцевыми листьями, с заостренными кончиками, заканчивались полумахровыми красными розами с восьмью лепестками в цветке. Это чудо Сесар увидел в витрине магазина, когда возвращался с тренировки.
Он забыл у Тани ключи от дома, а вспомнил о них только после того, как проработал все группы мышц. Сердце залилось приятным теплом от предвкушения встречи.
Нужно было просто забрать связку, а
Розы наполнили салон автомобиля приятным ароматом. Этот сладковато-пряный запах напоминал ему Таню. Он обволакивал футболиста, проникая в самую глубь. Аспиликуэто дышал чаще и глубже, думая о любимой.
Сесар вел автомобиль, размышляя о предстоящем знакомстве с матерью. Таня ей не понравится, в этом он был абсолютно уверен. Он знал мадам Аспиликуэто слишком хорошо, чтобы тешить себя иллюзиями. Девушка была живой, яркой, горячей и особенной. Не такой должна быть жена ее сына. Но ему было все равно, он нашел ту самую, о которой мечтал.
Сесар звонил ей, но Таня, почему-то, не брала трубку, возможно, телефон валялся, где-то в сумке. Не видел ее пол дня, а уже жутко соскучился. Хотелось просто побыть вместе, посмотреть что-нибудь, поболтать о всякой ерунде. С Таней никогда не было скучно, она умела его смешить.
Аспиликуэто припарковался у крыльца, даже не подумав выбрать место получше. Обращаясь с букетом, как с маленьким ребенком, аккуратно достал его с заднего сидения. Он вбежал по ступеням, поднялся на этаж.
Дверь была приоткрыта. Сесар поморщился, толкнув ее ногой, машинально разулся, вслушиваясь в странные звуки.
А потом жизнь закончилась, остановилась, все превратилось в прах, сгорело, как от взрыва ядерной бомбы. История прервалась, будто разорванная пленка в кинотеатре. Шел фильм о настоящей любви, нежном чувстве, бесконечном счастье и надеждах на будущее, и вдруг пузырчатый черный экран, грохот и яркий свет, прямо в лицо. Букет выпал, Сесара затошнило. Он и не знал, что его может просто вывернуть наружу от вида чужого полового акта.
Его вырвало в ее любимый горшок с пальмой, что стоял в углу. Сначала он хотел просто уйти, потому что боль, сковавшая сердце и душу, была настолько сильной, что он не мог вздохнуть, лишь вытирал рукой рот и топтался на месте.
Но в следующее мгновение его затопило такой ненавистью, что голова не успевала за руками, которые могли только бить.
Глава 23
Кто-то из великих сказал, будто человек устроен таким образом, что по-настоящему дорожит только тем, что у него отнято. Наверное, поэтому, прикрывающий рукой свои причиндалы Фабрегас, ни капли не жалел о своем поступке.
– Послушай, Сесар! – переступая через одежду, вытянул он свободную руку вперед, пытаясь вести диалог с разъярённым одноклубником. – Виноват только я! Я принудил ее, не давал прохода. Но положа руку на сердце, ты же не мог не заметить, что девушка к тебе равнодушна.