Голод
Шрифт:
Юля зашаталась. По ушам ударил ее собственный пронзительный крик. Катя, Макс… Все поплыло перед глазами. Выстроенные кольцом машины, торчащая из земли антенна, висящие на штырях тела исчезли из вида, скрытые густой пеленой. Только тела Макса и Кати притягивали взгляд, не позволяя Юле отвести глаза.
Все кончено! Они мертвы! Все оказалось напрасно!
— Макс, прости меня! — прошептала Юля, делая шаг вперед.
Заплетающиеся ноги поскользнулись, и девушка споткнулась, ударившись разбитым коленом об обледеневшую крышу. Нога взорвалась вспышкой внезапной боли, которая пронзила мозг, разогнав окутавшую сознание темноту. Машины, антенна и висящие на штырях тела вынырнули из мрака. Десять тел. Всего десять! Десять, а не двенадцать! Юля часто заморгала, не решаясь поверить увиденному. Нет, все правильно. На этот раз никакой ошибки.
Забыв про боль в колене, Юля спрыгнула с крыши грузовика в снег и заковыляла к штабу. Раз Макс и Катя живы, она их обязательно найдет. Обыщет все здания в поселке, заглянет в каждую щель, но найдет. И никакая подземная тварь не сможет ее остановить!
Следовало соблюдать осторожность. Прошлый раз хлопнувшая дверь едва не сломала Максу руку. Юля крепко обхватила дверную ручку и, приоткрыв тяжелую створку, скользнула внутрь заброшенного здания.
Пусто. Никого. Она обвела взглядом выщербленные стены и опустила глаза в поисках следов, но ничего не обнаружила. Да и какие следы могли остаться на застеленном железными плитами цементном полу?
Справа от нее располагалась застекленная комната с выбитым по трафарету белой краской названием «дежурный». Далее следовали еще какие-то слова, но остальные буквы стерлись, и Юля разобрала только это. А ниже через все стекло тянулась нанесенная кровью жуткая бессмысленная надпись «I love тепло». Хотя Катя перевела слова и символы на русский язык, Юля так и не поняла, что она означает, да, пожалуй, и не хотела этого понимать. Зато она нисколько не сомневалась, откуда взялась размазанная по стеклу кровь — из раны человека с оторванной рукой и вырванным сердцем, которого она обнаружила за стеклянной перегородкой, там же, где нашла взрывчатку, которую по ошибке приняла за свечи. Там на полу стоял целый ящик таких «свечей», одну из них убийца даже воткнул мертвому мужчине в развороченную грудную клетку. Девушка сморщилась от отвращения, вспомнив эту ужасную картину. Хорошо, что ей больше не придется на это смотреть.
Сразу за комнатой с мертвецом на полу начинался уходящий в глубину здания темный коридор. Прежде, очевидно, еще до рождения Юли, его освещали электрические лампы, но с тех пор, как в поселке остановился вырабатывающий электроэнергию генератор, в коридоре поселилась спутница и союзница подземного демона — темнота. А Юля с детства не любила темноту, как не любили ее все жители Заставы. По-другому и быть не могло: когда по полгода проводишь в потемках, не видя солнца, поневоле возненавидишь тьму. Но после того, как Юля побывала в лапах демона и заглянула в его подземное логово, нелюбовь сменилась страхом. Если бы только можно было не заходить в коридор, который очень уж напоминал штольню, ведущую к логову подземного чудовища!
— Макс! Катя! — крикнула девушка во тьму.
— …акс… а-тя… — отозвалось невидимое эхо, отразившееся от стен.
Юля обреченно вздохнула: придется входить. Но прежде, чем сделать это, она вновь мысленно вернулась в застекленную комнату с растерзанным трупом. Вдруг там найдутся и настоящие свечи? Ведь прошлый раз она так и не успела все осмотреть…
«А однорукий мертвец на полу, со взрывной шашкой, торчащей из проломленной груди?» — пропищал внутри трусливый голосок, который она упорно пыталась, но так и не сумела заткнуть.
Юля заколебалась; впрочем, ее колебания длились недолго. Как бы ужасно и отвратительно не выглядел убитый мужчина, он страшил ее гораздо меньше темноты коридора. Тем более, что этого покойника она уже видела.
Отбросив сомнения, Юля зашла за застекленную перегородку. Вплотную к стене с заляпанным кровью стеклом стоял отделанный пластиком широкий и массивный стол со множеством лампочек, каких-то переключателей и кнопок и почему-то — сразу с двумя телефонными трубками. Странный стол. Юля никогда таких не видела. Не удивительно, что именно под ним она обнаружила ящик со взрывчаткой. Что-то в них было общее, объединяющее этот стол, который наверняка не был столом, и ящик со «свечами», которые, как оказалось, свечами не являлись. Присмотревшись внимательнее, Юля заметила на стенках ящика непонятные символы. Скорее всего, они указывали, что с данным предметом и его содержимым следует обращаться осторожно. Пускай. Сейчас ее интересовали
«Его и сейчас нет. Тебе надо найти свечи, вот и ищи!» — велела себе Юля и для пущей убедительности даже топнула ногой.
Если это и прибавило ей решимости, то ненамного. Чтобы дать себе время собраться с духом, Юля решила начать с деревянного стола. Подойти к нему мешало распростертое на полу изувеченное тело военного в армейской форме, но Юля заставила себе перешагнуть через него. Гордясь собой за то, что смогла сделать это, она распахнула дверцу на подпирающей столешницу тумбе. Две полки. На нижней — пластмассовый чайник (да еще с проводом! как такой ставить на огонь?). Подивившись на это чудо электрической техники, Юля перевела взгляд на верхнюю полку. Там обнаружились два стакана, железная ложка и полиэтиленовый пакет с чем-то белым: снегом, мелко наколотым льдом, или… Девушка торопливо развязала пакет, сунула туда руку и слизнула несколько прилипших к пальцу белых крупинок. Да! Это был он, вернее, оно — почти забытое лакомство из далекого детства — сахар! Чудесный белый песок, тающий на языке, подобно льдинкам, и наполняющий рот ни с чем не сравнимым, сладким и чистым, волшебным вкусом.
Юля закрыла глаза, но вместо темноты увидела маленькую, радостно улыбающуюся девочку, сидящую на коленях у отца, а напротив — маму. Свою маму! Мама протягивает ей чайную ложку с насыпанной на кончике огромной горкой сахара, а маленькая Юля радостно улыбается и тянет к ложке свои худенькие цепкие ручки. Да за одно такое мгновение можно полжизни отдать! Почему же тогда ее глаза полны слез, стиснутые зубы ломит от боли, а во рту разливается нестерпимая горечь? Потому что то время ушло безвозвратно. Мама больше не улыбнется своей дочурке, не обнимет и не поцелует ее, а отец больше никогда не посадит к себе на колени. Потому что они оба погибли: мама — от голода и болезней, а отца убило чудовище из подземной бездны. И если она будет сидеть и реветь, прижимая к груди кулек с сахаром и вспоминая счастливые моменты своего детства, то ее любимый мужчина и женщина, которую незадолго до смерти любил отец, тоже могут погибнуть.
«Хватит выть!»
На этот раз приказ подействовал. Даже стоящие в глазах слезы высохли сами собой. Юля туго завязала пакет с сахарным песком и засунула к себе в рюкзак. Потом еще раз проверила содержимое тумбы. Больше там ничего не было, поэтому девушка выдвинула ящик стола. В нем обнаружилась стопка чистой белой бумаги, сломанная авторучка (даже стержень не выдвигался) и вытянутый продолговатый предмет, в котором Юля через мгновение узнала электрический фонарь. Она жадно схватила фонарь и с надеждой нажала выпуклую кнопку. Но чуда не произошло, луч света не разогнал окружающую темноту — батареи внутри электрического фонаря ненадолго пережили его погибшего владельца и давно вышли из строя. Разочарованно вздохнув, Юля положила фонарь на место и вынула из ящика бумажные листы. Если такой лист свернуть в плотную трубочку и поджечь, он будет гореть, не хуже лучины. Вот только как добыть огонь?
«А чем ты собиралась зажигать свечи?» — тут же дал о себе знать притихший голосок.
«Найду, — ответила ему Юля. — Нашла бумагу, найду и огонь».
Она снова взглянула на запертый сейф. Получалось, что без обыска трупа все-таки не обойтись.
Кем он был, этот погибший военный? Судя по одной большой вышитой звезде на каждом погоне и уже немолодому лицу, вряд ли это простой дежурный. Скорее всего, большой начальник. Может быть, даже самый главный. Но ни должность, ни звание, ни преданные подчиненные, ни ящик со взрывчаткой, который кто-то принес сюда, не спасли его от гибели.