Голос лебедя-трубача
Шрифт:
— Какие большие глаза сегодня у мальчика, — прошептал лебедь жене. — Просто огромные!
— По-моему, эти большие глаза — всего-навсего полевой бинокль, — отвечала она. — Я точно не помню, но, по-моему, если сквозь них посмотреть, то все кажется ближе и больше.
— А буду ли я тоже казаться больше, чем на самом деле? — с надеждой спросил лебедь.
— Наверняка, — отвечала жена.
— Очень хорошо, — обрадовался лебедь. — Очень, очень хорошо. А может быть, в этот бинокль я буду казаться не только больше, но и грациознее, чем на самом деле. Как ты думаешь?
— Возможно, — отвечала
— Все лебеди тщеславные, — невозмутимо ответил ей муж. — Нам самой природой назначено быть гордыми и грациозными, для этого и существуем.
Сэм не понимал, о чем лебеди говорили; но они действительно беседовали, беседовали при нем, и это было здорово. С него было довольно находится рядом с этими большими белыми птицами среди дикого леса. Он был совершенно счастлив.
Когда совсем рассвело и солнце вступило в свои права, Сэм снова поднес к глазам бинокль, направил его на гнездо и навел резкость. Наконец-то он видел то, за чем пришел. Из материнского оперения показалась крошечная головка, головка маленького трубача. Малыш вскарабкался на край гнезда. Сэм видел его маленькую головку и шейку, видел его всего, покрытого мягким пухом, его желтые лапки с плавательными перепонками. Вскоре появился еще один птенец. Потом еще. Первый заковылял вниз и снова зарылся в материнские перья — греться. Другой попытался взобраться матери на спину, но перья были скользкие, и он каждый раз съезжал обратно. Наконец он устроился с нею рядом. Лебедь продолжала сидеть, любуясь детьми, и наблюдала, как они учатся ходить.
Прошел час. Один птенец, похрабрей прочих, вылез из гнезда и затопал к воде. Увидев это, мать встала. Она решила, что пора вести детей плавать.
— Все за мной! — скомандовала она. — И не разбегаться! Смотрите внимательно на меня. Потом будете делать то же самое. Плавать совсем легко.
— Один, два, три, четыре, пять, — сосчитал Сэм. — Один, два, три, четыре, пять. Пять лебедят, провалиться мне на этом месте!
Лебедь, увидев, как его дети входят в воду, почувствовал, что ему следует вести себя, как подобает отцу. Начал он с того, что произнес речь.
— Добро пожаловать в озеро и леса, что простираются окрест! — воскликнул он. — Добро пожаловать в этот мир, где есть такие уединенные озера и великолепные девственные дебри! Добро пожаловать в мир, где сияет солнце и сгущаются тени, где ливни сменяет ведро; добро пожаловать в воду! Вода — особая стихия для лебедя, в этом вы скоро убедитесь. Нет ничего легче, чем плавать. Добро пожаловать в мир опасностей, которых вы должны остерегаться: поблизости бесшумно крадется коварная лиса с острыми зубами; в воде обитает гнусная выдра — она подбирается снизу и норовит ухватить за лапу; в сумерках бродит вонючий скунс — он старается слиться с темнотой; а то выходит на охоту койот и протяжно воет — он крупнее лисы. Остерегайтесь свинцовых шариков, что лежат на дне озера, — они попадают туда из ружей охотников. Не ешьте их, отравитесь! Будьте настороже, будьте сильны и храбры, будьте грациозны и всегда следуйте за мной! Я поплыву впереди, вы, по одному, сзади, а ваша любящая мать будет замыкать цепочку. Так входите же в воду — спокойно и с достоинством!
Мать была рада, что речь, наконец, окончена. Она ступила в воду и кликнула своих малышей. Птенцы поглазели на воду, потом засеменили вперед, подпрыгнули и — поплыли. В воде было очень приятно. Плавать — это так просто, совсем ничего не стоит. И вода такая вкусная! Птенцы хлебнули по глоточку. Счастливый отец заботливо изогнул над ними изящную шею. Потом медленно поплыл, а лебедята ниточкой потянулись вслед. Мать плыла последней.
«Вот красотища-то! — думал Сэм. — Потрясающе! Семеро трубачей, один за другим, пятеро из них только что вылупились. Сегодня у меня счастливый день».
Он даже не замечал, как затекли ноги от долгого сидения на бревне.
Как всякому отцу, лебедю хотелось похвастаться перед кем-нибудь своими детьми. Он поплыл к тому месту, где сидел Сэм. Все вышли из воды и остановились перед мальчиком — только мать держалась позади.
— Ко-хо! — сказал лебедь.
— Привет! — ответил Сэм. Ничего подобного он не ожидал и даже дышать боялся.
Первый птенчик посмотрел на Сэма и сказал:
— Пип.
Второй птенчик тоже взглянул на Сэма и тоже сказал:
— Пип.
Третий поприветствовал Сэма так же. И четвертый. Пятый же оказался не таким, как все. Он раскрыл клювик, но ничего не сказал. Он изо всех сил старался сказать «пип», но у него ничего не получалось. Тогда он вытянул шейку, ухватил Сэма за шнурок ботинка и дернул. Он тащил шнурок, пока не развязал, и только тогда отпустил. Это походило на приветствие. Сэм улыбнулся.
Лебедь явно встревожился. Он наклонил длинную белую шею к птенцам и повел их назад в воду, к матери.
— Все за мной! — крикнул он и гордо поплыл впереди, преисполненный грации.
Когда мать решила, что птенцы достаточно поплавали и могут замерзнуть, она вышла на песчаный берег, опустилась в гнездо и кликнула их. Они быстро повыскакивали из воды и зарылись в ее перья греться. Через миг ни одного птенца уже не было видно.
В полдень Сэм встал и пошел назад на стоянку. Увиденное сильно взволновало его. А назавтра они с папой услыхали в небе рокот двигателя и увидели приближающийся самолет Шорти. Они подхватили рюкзаки.
— Прощай, лагерь! Увидимся осенью! — крикнул мистер Бивер, захлопывая дверь домика и дернув ее для верности. Они с Сэмом забрались в кабину самолета и вскоре уже летели домой, в Монтану. Мистеру Биверу было невдомек, что его сын видел, как чета лебедей-трубачей вывела птенцов. Сэм сохранил это в секрете.
«Если доживу дол ста лет, — думал Сэм, — я и тогда не забуду, каково это, когда птенец лебедя развязывает тебе шнурок».
Когда Сэм с папой вернулся домой на ранчо, было уже поздно; но, несмотря на поздний час, Сэм достал свой дневник. Вот что он записал:
Лебеди вывели пятерых птенцов. Они такого грязного серовато-коричневого цвета, но все равно здоровские. Лапы у них желтые, как горчица. Лебедь-папа подвел их ко мне. Такого я никак не ожидал, но сидел тихо-тихо. Четверо птенцов сказали мне «пип». Пятый тоже попытался, но не смог. Он ухватился за мой шнурок и потащил, словно червяка, пока не развязал. Интересно, кем я стану, когда вырасту большой?