Голос монстра
Шрифт:
— Сейчас нет, — согласилось чудовище. — Но скоро понадобится.
— Это всего лишь сон, — сказал сам себе Конор. Выйдя в садик на заднем дворе, он уставился на силуэт чудовища на фоне луны, сверкающей в ночном небе. Он крепко обнял себя руками, но не потому, что ему было холодно, а потому что до сих пор не мог поверить, что на цыпочках спустился по лестнице, открыл заднюю дверь и вышел во двор.
Он все еще был спокоен. Странное, сверхъестественное состояние. Это кошмар — потому что это без сомнения был кошмар… только немного отличный от других кошмаров.
С одной стороны, не было ни ужаса, ни
Но было чудовище…
Это ясно, как ясная ночь. Чудовище возвышалось над Конором на десять или даже пятнадцать метров. Оно тяжело дышало.
— Это всего лишь сон, — снова повторила он.
— Но что есть сон, а, Конор О’Молли? — поинтересовалось чудовище, наклонившись так, что его лицо оказалось рядом с лицом мальчика. — И кто сказал, что это сон?
При каждом движении чудовища Конор слышал треск дерева, скрип и потрескивание внутри огромного тела. И еще видел, насколько сильные у него руки: огромные мохнатые канаты перекрученных ветвей, свитые в мускулы, соединялись со стволом на груди; видел башню головы и зубы, которые могли перекусить его с одного раза.
— Что ты такое? — спросил Конор, еще крепче обхватив себя руками.
— Я не «что», а «кто», —ответило чудовище.
— Тогда скажи, кто ты, — потребовал Конор.
Глаза чудовища округлились.
— Кто я? — повторило оно, только в этот раз голос прозвучал много громче. — Кто я?
Чудовище, казалось, стало расти прямо на глазах Конора, становясь все выше и шире. Внезапно вокруг них закружил ветер, и чудовище раскинуло в стороны свои руки. Размах оказался так велик, что Конору почудилось, будто они дотянулись до противоположных краев горизонта, такие огромные, что могут обнять весь мир.
— У меня было столько же имен, сколько лет я прожил! — проревело чудовище. — Некоторые называют меня Герном-Охотником. Некоторые — Цернуном [4] . Другие просто — Зеленым человеком.
Огромная рука опустилась и, подхватив Конора, подняла его высоко в воздух. Вокруг засвистел ветер, и кожа-листва чудовища заходила волнами.
— Кто я? — громко повторило чудовище. — Я спиной хребет, на котором стоят горы! Мои слезы — воды рек! Мои легкие — дыхание ветра! Я волк, убивающий оленя; ястреб, убивающий мышь; паук, убивающий муху! Я олень, мышь и муха, которые идут в пищу! Я змей мира, поедающий свой хвост! [5] Я — олицетворение всего неприрученного и неукротимого! — Чудовище проговорило все это прямо в ухо Конору. — Я — воплощение этой дикой земли — пришел к тебе, Конор О’Моллли.
4
Цернун (др. кельт. Cernunnos, букв. «рогатый», также встречается написание Кернун) — наиболее колоритный персонаж мифологии кельтов, не поддавшийся римской ассимиляции. В качестве одного из кельтских образов божества Земных Сил играл более значительную роль, чем Эзус.
5
Ёрмунганд, Йормунгард, «великанский посох», также именуемый Мидгардсорм — морской змей из скандинавской мифологии, средний сын Локи и великанши Ангрбоды. Согласно «Младшей Эдде», Один забрал у Локи троих детей — Фенрира, Хель и Ёрмунганда, которого бросил в окружающий Мидгард океан. Змей вырос таким огромным,
— А выглядишь, словно дерево, — пробормотал Конор.
Чудовище сдавило Конора так, что тот закричал.
— Я не часто выхожу погулять, — продолжало чудовище. — Только когда дело касается жизни и смерти. Я слушаю.
Чудовище ослабило захват, и теперь Конор мог дышать.
— И чего же ты хочешь от меня? — поинтересовался Конор.
Чудовище злобно усмехнулось. Ветер стих, наступила тишина.
— Вот, наконец, мы перешли к главному вопросу, —объявило оно. — К причине, по которой я отправился погулять.
Конор напрягся, со страхом ожидая, что же произойдет дальше.
— Я здесь из-за того, что случится, Конор О’Молли,продолжало чудовище. Я к тебе ещё не раз приду. — Конор почувствовал, как свело желудок, словно кто-то со всего размаха ударил ему в живот. — И я расскажу тебе три истории. Три истории о том, как я раньше приходил к людям.
Конор моргнул раз, потом второй:
— Так ты собираешься рассказывать мне истории?
— Именно, — согласилось чудовище.
— Ладно… — недоверчиво огляделся Конор. — Ничего себе кошмар.
— Истории — страшное дело, —пробормотало чудовище — Они преследуют, цепляют и не отпускают.
— Так всегда говорят учителя, — заметил Конор. — Только им никто не верит.
— И когда я расскажу три истории, ты расскажешь четвертую, — продолжало чудовище, словно не слыша слов Конора.
Конор продолжал извиваться в его руке.
— Я ничего не смыслю в историях.
— Ты расскажешь мне четвертую, и это будет правда, — продолжало чудовище.
— Правду?
— Не просто правда. Твояправда.
— Хорошо… — согласился Конор. — Но ты говорил, что я испугаюсь, прежде чем все это закончится, а звучит совсем не страшно.
— Ты же знаешь, это — неправда, — возразило чудовище. — И знаешь, что правда. Та правда, которую ты скрываешь, Конор О’Молли, то, чего ты очень боишься.
Конор перестал извиваться.
Чудовище не могло знать…
Не могло…
Не могло оно этогознать.
Нет. Нет. Он никогда не расскажет о том, что с ним происходит в настоящем кошмаре.
— Ты расскажешь, — заверило его чудовище. — Потому что ты вызвал меня именно для этого.
Конор окончательно запутался.
— Вызвалтебя? Я тебя не звал…
— Ты расскажешь мне четвертую историю. Ты расскажешь мне правду.
— А если нет? — спросил Конор.
Чудовище снова злобно усмехнулось.
— Тогда я съем тебя живьем.
И рот его открылся невероятно широко, так широко, что, казалось, мог проглотить весь мир, так широко, что Конор мог сгинуть там навеки…
С криком Конор сел в постели.
В своей постели. Он снова был в кровати.
Он сердито вздохнул. Конечно, это был сон. Конечно. Снова сон.
Конор потер глаза. Как он может выспаться, если сон его так напрягает?