Голос моря. Научно-фантастические повести

Иванов В. Г.

Время шло, а мое письмо Петру Ивановичу Смородинову так и оставалось ненаписанным.

***

Командировка, которую предложили мне, была рассчитана на небольшой срок - всего на две недели. В течение этого времени предстояло дважды пересечь океан, заходя ненадолго в некоторые порты.

Наш электроход вышел из ленинградского порта рано утром.

Накануне я попытался разыскать в Ленинграде Смородинова - мне хотелось потолковать с ним, но Петр Иванович был в отъезде.

Наше судно, последнее слово советской судостроительной техники, совершало пробный рейс. На нем было установлено много новых приборов, к некоторым из них имело отношение и то учреждение, где я работал. Собственно, моя функция в том и заключалась, чтобы контролировать работу электронной части нашей аппаратуры.

С удовольствием заметил я в штурманской рубке, наряду с новейшей аппаратурой по навигации, скромный пластмассовый ящик с выдавленными на корпусе крупными буквами УГМ. Значит, и этот прибор сочли заслуживающим того, чтобы оснастить им новейший советский лайнер.

Я видел этот прибор только в заводской лаборатории и мне не терпелось поскорее ознакомиться с его действием на практике.

Мы шли в открытом океане уже вторые сутки. Судно поставило мировой рекорд скорости - это сообщил мне штурман, жизнерадостный молодой человек, чем-то напомнивший мне Костю Никитина. Звали этого смуглолицего юношу в аккуратно застегнутом кителе и с постоянной улыбкой на лице Алексеем Ивановичем.

– Конечно, на пройденном пока участке, - пояснил он, указывая на карту, на которой прибор-самописец автоматически вычерчивал проходимый кораблем путь.
– Погода, правда, не мешала.

Я смотрел на слаженную работу небольшой команды огромного корабля и невольно сопоставлял ее с картинами сравнительно недавнего прошлого. Молодые советские моряки физически были столь же крепкими и закаленными, как и их предшественники, даже, пожалуй, развиты более разносторонне, благодаря постоянному занятию спортом, но труд их был во многом трудом умственным, а не физическим.

Штурман прокладывал курс, который по его расчетам был наиболее выгодным, докладывал капитану, тот принимал решение и отдавал команду. Он не кричал "зюйд-зюйд-вест" или "идти по такому-то румбу", а передвигал рукоятку на пульте управления или нажимал кнопку. Огромное судно немедленно поворачивалось и ложилось на заданный курс.

Не надо было кричать рулевому "так держать!" - держал судно на курсе не рулевой, крутящий штурвал и не спускающий глаз с компаса, а автоматический прибор.

Люди главным образом думали и решали, а исполняли все приборы.

Приборы же своевременно сигнализировали обо всех изменениях в обстановке, которые могли заинтересовать капитана.

Было приятно сознавать, что и частица моего труда вложена в эти чудесные приборы, облегчающие управление океанским кораблем и делающие таким ощутимым господство человека над водной стихией.

На мою долю не приходилось особенных хлопот. Вся аппаратура действовала безукоризненно.

Не было только случая испытать на практике УГМ - погода стояла удивительно тихая.

Поверхность необозримого океана была гладкой, легкая зыбь сверкала на солнце, и на горизонте изредка возникали серые дымки. Океанские дороги широкие, и здесь "встречей" считается, если корабли прошли в нескольких километрах один от другого.

Так прошел еще день плавания.

Я находился в рубке Алексея Ивановича, когда вдруг раздался мощный голос, доносившийся откуда-то с потолка: "Внимание! Приближается шторм. Силой до десяти баллов. Ожидается через полтора часа".

Я невольно вздрогнул и посмотрел по сторонам. Вздрогнул я не оттого, что услышал человеческий голос в рубке, где, кроме меня и штурмана, никого не было. Многие современные приборы докладывают обстановку подобным образом! Я удивился тому, что заговоривший прибор сказал то самое, о чем я думал в свое время, конструируя сигнализационное устройство к уловителю голоса моря.

Он не просто предупреждал о шторме, но сообщал о его силе и времени наступления.

Может быть, сотрудники Черноморской станции так усовершенствовали прибор, что он стал теперь предсказывать погоду со всеми подробностями? Я покосился на пластмассовый ящик с надписью УГМ, стоявший в углу. Но нет. Это был аппарат, по внешнему виду такой же, как и те экземпляры, что вышли из цехов завода при моем участии. Здесь не было говорящего устройства, которое занимает обычно довольно много места.

Алексей Иванович усмехнулся, видя, что я так пристально осматриваю внутренность рубки.

– Здесь вы его не найдете.
– сказал он, - прибор находится внизу. Это - одна из последних новинок.

– Внизу?

– Да.

– В трюме?

– Даже глубже. Главная его часть - приемник - выведена наружу в подводной части судна.

– Значит, прибор подводный?
– удивился я.

На электроходе тем временем шла деятельная подготовка к шторму. Закрывались и плотно завинчивались иллюминаторы. Крепились шлюпки. С верхней палубы убирались шезлонги и плетеные кресла.

Распоряжения капитана и доклады из различных отсеков корабля передавались по радиотрансляционной сети.

Время от времени в динамиках слышался спокойный громкий голос, сообщавший новые данные о шторме. Это продолжал действовать прибор. Он уточнил, что шторм приближается с юго-запада. По мере подхода судна к району шторма прибор время от времени называл расстояние до него.

"Ожидается через тридцать минут", - сообщил он, наконец.

И тут раздался вдруг завывающий звук, похожий на голос сирены, включаемой во время тумана. На низкой басовой ноте, вибрируя, мощно и громко гудел, отражаясь во всех отсеках, сигнал тревоги.

Это заговорил УГМ - уловитель голоса моря.

Голос моря, преображенный умножителем колебаний и усиленный радиолампами, звучал на корабле, предупреждал и предостерегал.

Но увы, приходилось с огорчением признать, что в этом предупреждении не было уже никакой необходимости. На корабле все были готовы к встрече бури.

Скоро пожаловал и шторм. Он явился в срок, довольно близко совпавший с тем, который был предсказан.

Большой корабль начал тяжело переваливаться с носа на корму, но автоматический рулевой твердо держал курс, не позволяя судну рыскать. Капитан сам вел судно, и ему помогали в этом многочисленные приборы, среди которых были неизвестные мне.