Голос сердца. Книга вторая
Шрифт:
Он взял обе руки Катарин в свои, наклонился и поцеловал ее в губы.
— Я могу сказать ей, что приду сегодня поздно? Очень-очень поздно?
— Я, я… О Никки, просто и не знаю, что сказать!
Он рассмеялся и отпустил ее. Катарин подхватила с кровати сумочку и меховой жакет, после чего безмолвно выскользнула из спальни. Ник набрал номер и, взглянув на свою фотографию на тумбочке, растянулся на кровати. «Сегодня я буду с тобой живьем», — подумал он.
— Алло, мисс Джессика. Есть что-нибудь новое от мистера Эвери?
Няня его сына сообщила, что
— Прекрасно, попозже я перезвоню вам, а сейчас я собираюсь с друзьями в ресторан и буду дома поздно. Очень поздно!
52
Полная луна то пропадала за гонимыми ветром темными облаками, то выглядывала вновь, и тогда столбы ослепительного света прорезали ночное небо. В окно стучал апрельский дождь. Катарин стояла в своей темной спальне, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу и, глядя на раскинувшуюся перед ней волшебную панораму Манхэттена, вслушивалась в металлический стук дождя и тихое дыхание спящего Ника.
«Я не хотела этого, не хотела прежде всего ради него самого. Но для меня это было восхитительное время. Счастье! Я никогда не могла себе представить, что снова буду счастлива. Это останется со мной до последнего вздоха. Но Ник будет так несчастен, и мне нечем облегчить его страдания. Господи, помоги мне, научи, что мне делать, дай силы и мудрости хоть как-то помочь ему!»
Слезы струились по лицу Катарин, и она смахивала их кончиками пальцев, стараясь унять душившие ее рыдания, чтобы не разбудить Ника. «Мой дорогой, мой обожаемый Никки, как же мне все сказать тебе?» Она вспомнила фразу из пьесы Ламартина: «Тот голос сердца, что один способен достичь души чужой». Катарин закрыла глаза. «Голос моего сердца взывает к твоей душе, мой дорогой и самый любимый мой человек. Он кричит о моей любви к тебе, о вечной и негасимой любви. Слушай голос своего сердца, мой дорогой, прислушивайся к нему всю жизнь, и ты услышишь, как я говорю с тобой издалека, из вечности. Ты навсегда останешься со мной, Никки, ибо ты часть меня, такая же неотделимая, как Ванесса…»
— Кэт, что ты делаешь там, стоя в темноте? Ты простудишься насмерть. Сейчас же возвращайся в постель, — скомандовал Ник, — немедленно.
— Да, иду, — ответила Катарин, стараясь говорить спокойно, и юркнула под одеяло. Ник привлек ее к себе, крепко обхватив руками и ногами.
— Господи, ты же совершенно замерзла!
Он склонился над ней и, осыпая поцелуями ее лицо, ощутил соленый вкус ее слез на своих губах. Ник нежно провел ладонью по ее лицу, мокрому от слез.
— Почему ты плачешь, моя дорогая?
— О, Никки, я так счастлива. Последние два месяца с тобой стали самыми чудесными, самыми волшебными в моей жизни.
Он нежно и страстно поцеловал ее в губы.
— Это только начало, — пробормотал Ник, зарываясь лицом в ее волосы. — Знаешь, я принял решение, и ты можешь спорить со мной до посинения, но, как только Карлотта приедет через две недели, я все запускаю в ход. Мы состаримся вместе, как муж и жена.
Глубокий вздох вырвался из груди Катарин, и она, потянувшись к Нику, поцеловала его в голову.
— Ты знаешь, Никки, все это как сон для меня, как неосуществимая мечта.
— Не смей так говорить! Разве мечты не сбываются иногда? В тайне от меня, где-то в самом укромном уголке моей души всегда теплилась надежда на то, что ты когда-нибудь вернешься ко мне, моя любимая Кэти. И вот ты вернулась!
— Это невозможно, Никки. Карлотта…
— Тс-с-с… — Он приложил палец к губам Катарин. — Послушай меня. С Карлоттой не возникнет никаких проблем. Начиная с января, она проводит больше времени в Венесуэле, чем в Нью-Йорке. У меня такое ощущение, что она там себе нашла кого-то. Я больше ее не интересую.
— Возможно. Но есть еще маленький Виктор. Она не оставит его тебе, если ты расстанешься с ней. Даже если у нее кто-нибудь есть, она заберет ребенка с собой, особенно если соберется поселиться в Венесуэле. Там ее семья.
— Твои предположения не лишены смысла, но я уже переговорил со своими адвокатами. Ей будет совсем непросто удрать, забрав с собой маленького. Будет составлено специальное соглашение о совместной опеке над ним и подписаны все необходимые бумаги.
— Не уверена, что это сработает. Ты затеваешь опасную игру.
— Оставь это мне, Кэт, и не пытайся решать за меня. Как только я разделаюсь с Карлоттой и адвокатами, мы сможем пожениться. Когда мы поженимся, любимая?
— Я не знаю, — тихо ответила Катарин.
— Ты не хочешь выходить за меня? — с легкой тревогой спросил Ник.
— Не смеши меня, Никки. Как можно задавать такие глупые вопросы? Но я беспокоюсь за тебя, боюсь стать тебе обузой. Я должна быть полностью уверенной в своем душевном здоровье…
— Ты более чем здорова, — перебил ее Ник, — мы уже больше восьми недель не расстаемся с тобой ни днем, ни ночью. Неужели за это время я не успел изучить состояние твоего рассудка? Ты — рационалистична, уравновешенна, спокойна.
— Дай Бог, чтобы ты был прав, — пробормотала Катарин, теснее прижимаясь к нему, и притворно зевнула, боясь продолжения этого разговора. Ник перекатился на спину и взглянул на часы.
— М-да, уже одиннадцать. Мы собираемся сегодня спать?
— Ты остаешься? — удивилась Катарин. — А как же няня…
— Я предупредил ее, что сегодня не вернусь домой, сказал, что у меня назначена встреча в другом городе, в Филадельфии. Я не играю в прятки, как ты знаешь, — сказал Ник и выключил свет.
— Я счастлива, что ты остаешься, дорогой, я всегда этому рада.
Он поцеловал ее.
— Спи спокойно, я люблю тебя.
— И я тоже, дорогой.
*
На следующее утро Николас Латимер поднялся в приподнятом настроении. Катарин веселым смехом отвечала на его шутки и забавные выходки, думая про себя, что давно не видела его таким счастливым, веселым и оживленным. Когда он наконец умылся, побрился и оделся, они не спеша позавтракали вдвоем. Ник просматривал «Нью-Йорк таймс», а Катарин, прихлебывая чай, с обожанием смотрела на него. Но в пятнадцать минут одиннадцатого она твердо ему заявила: