Голос сердца
Шрифт:
Уже через пять минут после приезда он каким-то непостижимым образом стал «своим в доску парнем», и это не была очередная роль из его богатого арсенала. Он мгновенно перезнакомился со всеми парнями и девушками, а с Коротышкой Спенсом Хэлл даже четверть часа о чем-то увлеченно беседовал.
— Ну что, малышка, хочешь прокатиться. Любая железная птичка к твоим услугам, — пророкотал Спенс, подходя к Одри.
— Боюсь, я пока не готова… Пожалуй, я просто прогуляюсь, посмотрю, как здесь все стало…
— Хорошо, только не задерживайся. Ребята решили устроить небольшую пирушку в честь твоего… В общем,
Девушка медленно, словно превозмогая себя, двинулась к ангарам, где ночевали «железные птички». Один из аккуратных, почти игрушечных самолетиков стоял перед ангаром.
Одри подошла и погладила серебристую машину по крылу, постояла несколько минут в нерешительности, словно прислушиваясь к себе, а потом решительно распахнула дверцу кабины и забралась внутрь. Сначала она лишь дотронулась кончиками пальцев до штурвала, потом крепко сжала пластиковую ручку, и прошлое нахлынуло на нее…
— Можно?
От неожиданности Одри едва не вздрогнула и, резко повернувшись, увидела Хэлла.
— Конечно! — Она настолько погрузилась в воспоминания, что не заметила, как он подошел.
— Решила вспомнить боевую юность? — осведомился он.
— Вроде того. У меня такое чувство, что все нужно начинать сначала.
— Ерунда, — тут же со знанием дела заявил Хэлл. — Это как езда на велосипеде: достаточно один раз научиться, и умение остается на всю жизнь.
— Возможно, ты и прав… — задумчиво проговорила она и бросила на Хэлла вопросительный взгляд. Бесполезно было дознаваться, как и из каких именно источников он «добыл» эту информацию о ее прошлом. Следовало просто поблагодарить его за то, что он для нее сделал.
— Спасибо, что привез меня сюда. Я не рискнула бы сделать это сама: не хватало духа, после гибели папы во мне поселился страх и какая-то неприязнь… к этим машинам, к этому месту, к людям, которые оказались причастны к моему горю… Конечно, я смогла бы все пережить и справиться с этим, но его друг Клиффорд с самого начала по-отцовски опекал меня, а когда… папа погиб, он все взял на себя. Его семья окружила меня заботой, и, оказавшись в теплом, уютном и безопасном мирке, я решила, что именно это мне и нужно. По крайней мере, далее еще несколько дней назад я была абсолютно в этом уверена… — Она тяжело вздохнула. — Да, два года назад я круто изменила свою жизнь, исключив из нее свое прошлое: прежний образ жизни и своих друзей. Мне казалось, что таким образом я избавляюсь от боли. Но это была иллюзия. Теперь я понимаю, что была не права…
Одри вспомнила все, что произошло с ней за два последних года; она сменила квартиру, обставила ее как на картинках в модном журнале; изменила стиль одежды, прическу, стала посещать светские вечеринки вместе с Томом и старательно убеждала себя, что такая пустая жизнь — то самое, что ей нужно. Она старалась избегать все то, что могло нарушить ее размеренное, обезличенное существование. Однако это не принесло ей ни радости, ни стабильности в жизни. Два года она провела будто в ловушке, опутанная невидимыми цепями собственного безволия. Она так старательно подстраивалась под других людей, под чужие интересы, под чьи-то правила игры, что едва не потеряла себя. Только благодаря Хэллу Роджерсу она «проснулась», оценив всю пустоту своего существования. Да, теперь она, кажется, вновь готова вернуться к начальной точке отсчета, чтобы на этот раз выбрать правильную дорогу. Страшно даже подумать, что случилось бы, не прояви Хэлл такого живого участия в ее судьбе…
Хотя его отказ прийти ей на помощь был бы вполне естественным решением — сейчас она это отчетливо понимала. Спасите меня от того, сама не знаю от чего… — почти так она ему тогда заявила. Одри посмотрела на мужчину с бесконечной нежностью.
— Что такое? — Брови Хэлла взметнулись вверх, и Одри показалось, что он смутился.
— Ничего. Просто я подумала о том замечательном дне, когда пришла в твой офис, и как неохотно ты взялся за это… дурацкое дело.
— Если бы я знал, сколько хлопот мне оно доставит, то, наверное, отказался бы… — пошутил он и быстро добавил: — Я ведь согласился только ради денег…
Сделав это заявление, Хэлл посмотрел в глаза Одри, желая видеть, какое впечатление произвели на девушку его слова.
— Разумеется, я понимаю, — заверила она его. — А вообще, зачем тебе деньги, Хэлл?
— То есть как зачем? — удивился он.
— Мне трудно поверить, что ты их тратишь исключительно на себя.
— Ну, не только на себя… — рассмеялся он.
— На вино, казино и доступных женщин? — шутливо предположила Одри.
— Ну не совсем так… Деньги нужны мне в том числе и на лечение одной женщины. Ее зовут… Моника Смит.
— Ах вот как… — слегка побледнев, произнесла Одри, вдруг вспомнив табличку «Смит и Роджерс». Она даже предположить не могла, что некий мистер Смит — на самом деле женщина!
— Только не делай такое каменное лицо, — пробурчал он. — Моника — жена моего лучшего друга и по совместительству партнера по бизнесу Джереми Смита.
— А что с ней случилось? — тщательно контролируя дыхание, поинтересовалась Одри.
— Полгода назад они с Джереми попали в аварию. Какой-то идиот протаранил их, помчавшись на красный сигнал светофора. Джереми пострадал незначительно, а Монике здорово досталось — удар пришелся как раз по той стороне, где она сидела. У нее поврежден позвоночник, требуется сложная операция, но шансы у нее есть.
— Мне очень жаль. И прости за эти расспросы. Просто…
— Просто тебе очень хотелось узнать о людях, которые дороги мне, включая, конечно, и женщин.
Одри даже покраснела из-за того, что Хэлл Роджерс снова попал в точку. Он всегда точно знает, что у нее творится на душе и какие мысли бродят у нее в голове.
— Я вас обязательно познакомлю, — делая вид, что не заметил ее смущения, произнес Хэлл, — Я уверен, вы понравитесь друг другу.
— Нам, кажется, пора, — выдавила девушка, действительно смущенная его пристальным взглядом.
— Давно пора… — многозначительно отозвался он, и Одри почему-то решила, что он говорит вовсе не о возвращении к ее друзьям.
Так и случилось. Хэлл перехватил ее взгляд и нежно накрыл своей ладонью пальцы девушки. Сердцу Одри стало тесно в груди, и оно подпрыгнуло к самому горлу. А потом он медленно повлек ее к себе, и девушка задрожала в предвкушении его колдовских ласк, от которых она теряла голову…
— Одри! — громоподобный голос Спенса заставил их отпрянуть друг от друга.