Голос вечности. Полночь
Шрифт:
Заметив наше приближение, одноклассницы притаились, ожидая, когда Катя примется за свою содовую. Волкова с самой прекрасной улыбкой на губах потянулась к своему стакану и подошла к изумленной Алисе. Та бросила на меня убийственный взгляд.
– Ну, Романова, зря ты… – начала было Алиса, но внезапно ее речь превратилась в визг.
Катя, все еще мило улыбаясь, одним резким движением выплеснула в грязно измалеванное лицо Алисы содержимое бокала. Я не сдержала смешка. От Алисы внезапно запахло спиртным.
– Как ты смогла заказать алкоголь?! –
Катя мило засмеялась и подмигнула не сводящему с нее похотливого взгляда официанта, стоящего в другом конце пиццерии.
– Ты! Ты! – заорала Алиса. – Ты! Гадина! Знаешь, что я с тобой сделаю?!
– Что? – издевательски спросила Катя. – Съешь меня?
Волкова бросила на стол пару купюр.
– Это за меня и Аню, – пояснила она. – Но остатка хватит на новую блузку, которая сможет удержать твою эталонную грудь, – «эталонную» Катя сказала таким тоном, что было ясно: это издевка и месть за смешки над ее маленьким бюстом.
Оставив Алису, лицо которой блестело от спирта, стекающего по трем подбородкам прямо в лифчик, мы покинули пиццерию.
– Не стоило за меня платить, я отдам тебе…
– Не нужно, – прервала меня Катя. – Это моя благодарность за твою честность.
– Ну… Тогда спасибо, – улыбнулась я.
Мы вышли на улицу. Уже стемнело, легкий морозец пощипывал лицо, ночной воздух забирался через ноздри под кожу. Мне стало намного легче.
– Погуляем? – предложила Катя.
Я изумилась такому предложению, но отклонять его не хотела. Мне стоило рассказать Кате об опасности, да и, похоже, чары девушки распространялись и на меня.
– Конечно.
Мы отошли от гипермаркета на менее оживленную улицу и медленно пошли вдоль деревьев, украшенных гирляндами.
– Они всегда такие? – спросила Катя. Я поняла, что речь идет об одноклассницах.
– Нет. В смысле, да, они всегда ведут себя как сгустки желчи, но сегодня их просто прорвало, – Катя непонимающе посмотрела на меня. – Чем красивее человек, тем они злее, – я подмигнула Волковой.
– Значит, ты их злишь не меньше меня, – засмеялась Катя, и я покраснела. – Зависть людей не имеет границ. Иногда я просто не понимаю, почему я должна жить в таком мире, – Катя вздохнула. – Тебе там тоже было не особо весело. Ты зверски мучала салат.
Я засмеялась.
– Я… не люблю все эти встречи, – призналась я.
Зачем?! Зачем? Зачем я сказала это? Я должна делать вид, что я обычная, что я нормальная. Что меня привлекают разговоры о парнях и сумочках, иначе все снова повторится. Я не должна выделяться.
– Зачем тогда ходишь на них? – задала логичный вопрос Катя.
Мне будто рот заклеили. Руки, которые я держала в карманах, затряслись. Я чувствовала, как цепенею.
– Аня, – позвала меня Катя, удивленная моей реакцией, – что с тобой?
Я начала дрожать еще сильнее и зажмурилась, силясь подавить приступ паники. А когда открыла глаза, обнаружила перед своим лицом глаза Кати, в темноте кажущиеся сапфировыми.
– Ты можешь мне довериться, – Катя погладила меня по плечу, продолжая смотреть в глаза.
Я почувствовала, как удав по имени Страх ослабляет свою хватку. Я возвращалась к реальности и осознавала, что действительно могу не притворяться перед Катей. Она только что подверглась насмешкам.
– Извини… Просто я…
– Над тобой раньше издевались? – догадалась Катя.
Я лишь кивнула.
– Знакомая история, – горько усмехнулась Волкова. – Моим вторым именем часто было «чокнутая».
– Поэтому ты перевелась к нам в школу? Тебя травили в предыдущей? – предположила я, исходя из своего опыта.
– В школу? – фыркнула Катя. – Мне пришлось сменить город.
В голове у меня не складывались две вещи.
– Извини, но ты не похожа на того, кто запуган задирами, – я снова вспомнила разлитый по лицу Алисы алкоголь.
– Больше нет… – пробормотала Катя. В ее глазах заиграла меланхолия. Внутри меня проснулось адское любопытство.
– Как ты… перестала бояться? – спросила я, одновременно выдавая тот факт, что мне все еще жутко думать о возможных стычках с одноклассницами.
– Боюсь, мой метод тебе не подойдет, – с горькой усмешкой сказала Катя. Любопытство орало во все горло, но я решила, что лезть в душу не стану.
– А почему тебя считали чокнутой? Если, конечно, тебе не тяжело об этом говорить.
Катя пожала плечами.
– Раньше я выглядела не так. Я думаю, ты знаешь, как людей вроде Алисы веселят прыщи, сальные волосы и прочие причуды.
– Тогда она целыми днями должна смеяться над собой, – отметила я.
– Точно, – заулыбалась Катя. – В общем, моя внешность очень веселила одноклассников. К тому же, я была застенчива, всегда сама по себе. За это меня тоже дразнили, ведь их много, а я одна. Но больше всего их смешило кое-что другое, – Катя сделала паузу и, вздохнув, продолжила: – Я до дрожи в пальцах любила рисовать. Могла делать это целыми днями напролет. В школу тоже брала свой маленький альбом с рисунками. Рисовала я разные вещи. В тот момент мне было четырнадцать, я влюбилась в самого крутого парня в классе, – Катя закатила глаза. – И рисовала его днями и ночами. Разные картины… Иногда пририсовывала себя…
Катя замолчала. Я понимала, к какому концу придет эта история.
– Эти звери отняли у меня альбом и разбросали рисунки по всему классу.
– Ты перевелась в другую школу?
– Нет. Моя мама любила только Рому и нашу двоюродную сестру, которая в силу обстоятельств жила с нами. Я для мамы была слишком странной и слишком сложной. Когда я попросила перевести меня в другую школу, она отмахнулась, сказав, что это слишком большая морока, а я преувеличиваю проблему.
Я слушала Катю и ощущала, как щемит сердце. Кажется, я наконец-то встретила кого-то, кто прошел примерно через тот же ужас, что и я.