Голос во тьме
Шрифт:
Коль так, определила чародейка в одно из ночных соседских нравоучений, стоит держаться к Диармайду ближе и чаще — в его обществе было определенно проще отвлечься и женщины ордена вели себя тише.
В целом, каждый из новобранцев был так или иначе закреплен за одним из лейтенантов. Не только последние шестеро, но и другие неопытные или малоопытные смотрители, примкнувшие к ордену недавно, держались старших товарищей, а те терлись около лейтенантов, коих Данан, прислушиваясь к болтовне еще в Калагорне, насчитала восемь. Конечное деление на отряды осталось ей неясным, да она не очень-то и стремилась
Пребывание среди смотрителей пока казалось иллюзорным, будто происходило не с ней. Чужие люди, которых теперь стоило считать братьями и сестрами — Святая Митриас! Данан чувствовала весь путь, как сковывало горло и как леденели внутренности: если бы ей сейчас, вот именно сейчас, в её двадцать один, оказаться в Цитадели Тайн, смогла бы она там прижиться? Ладить с наставниками, примиряться с соседками по комнатам, сдружиться с Клейвом? Такие вопросы вызывали только усмешку: куда там. Женщин-подруг у неё и в девичестве-то не было, явно и теперь не найдется, а уж насчет мужчин…
Дей, осознав, что Данан, похоже, ищет его общества часто держался неподалеку, старался скакать рядом, составлял компанию на биваках, одним своим видом отгоняя недовольных смотрительниц. Его доброжелательность, несколько отличная от ситуации других «братьев и сестер» по ордену, на вкус Данан объяснялась одним-единственным фактором: она была Таламрин. Если Данан не обманывали чутье и зрение, это обстоятельство с самого начала вызывало у Дея помесь интереса, любопытства и предельной настороженности. Большую часть времени Диармайд выглядел дурак дураком, поэтому его спонтанные серьезные или придирчивые взгляды заставляли Данан чувствовать себя неловко. Чародейка не спрашивала, но чуяла: Дей и сам если уж и не боковой член какой-то из семей Королевского Секвента, то точно отпрыск стратия. Образ мыслей и, главное, его всегда начищенный посеребренный щит (правда, без герба) говорили за себя.
Спасительные «чары» Диармайда, как быстро обнаружила Данан, не исчерпывались одним лишь только отвлечением от кошмаров. Потому что, как выяснилось, когда её не клонило в тяжелый лихорадочный сон, все её мысли сводились к размышлениям о командоре.
Редгар, неизменно возглавляющий колонну всадников, самоустранился от тесного общения с подчиненными. Исключение составляли Гворт, реже Дей и еще парочка лейтенантов. На Данан он более не обращал внимания, а это значило, что каждый раз, когда появлялась возможность, чародейка бессовестно пялилась командору в спину, стараясь разгадать, что же значил тот его взгляд в лазарете, тот жест и прикосновение. Что-то в духе: «Прости, что подозревал тебя в запретной магии?» или «Прости, что стал свидетелем такой твоей боли»? Данан в душе молилась, что правильным был второй вариант. Тогда был бы шанс, что однажды Редгар перестанет метаться между жалостью и презрением и почувствует хоть что-то другое.
В такие моменты Данан постоянно бросало в краску стыда, которую у неё не было умения прятать, поэтому Дей с бесконечным подколами за пазухой всегда оказывался к месту.
Как-то на привале за одной из таких досужих бесед в лагере поднялся переполох. Дозорные притащили в центр лагеря, к шатру командования, какого-то затасканного парня.
— Бежал от разбойников, — доложился начальник патруля. — Три жалких мародера. Драпанул от них через лес и притащил за собой.
— Где они сейчас? — сразу спросил Редгар.
— Наши парни занимаются телами, — ответил смотритель.
Редгар кивнул и оглядел не то пленника, не то выжившего. Тот не оказывал никаких попыток к сопротивлению и вообще имел вид до того измученный, что, если бы его прямо сейчас приговорили к смерти, он бы брякнул: «Ну слава Богу!». Поэтому, прежде всего, Редгар приказал:
— Дайте ему воды.
Услышав снаружи приказ командора, Дей, полный любопытства, быстро сообразил, как оказаться поближе к происходящему: сам притащил воду и походную снедь.
Парня, одетого в однотонные бурые одеяния с кожаными обхватами на запястьях (с каким-то узором), напоили. Следом попытались накормить. Посыльный короля отрывал зубами здоровые куски пищи, но глотал с трудом, как если бы давно не ел вообще ничего. Это несколько настораживало: гонец, конечно, измусолен, но не так, чтобы тощ. Поэтому, надуманно подозревая вмешательство какой-нибудь изнуряющей магии или наличие скрытых от глаз повреждений, Диармайд затащил в шатер командования Данан: чтобы наскоро наложила простенькое исцеляющее заклятье. Гворт воспринял идею без энтузиазма: что у них, других магов нет, поопытнее, к тому же целителей и заступников, которые с лечением и изучением стороннего колдовского вмешательства управляются лучше новичка-чародея? Но Редгар, стоило Диармайду ввести Данан, лишь на секунду уставился на пару у полога, и мотнул головой в жесте: «Заходите скорей».
Данан наскоро сплела простую зеленую печать, после чего Дей оттащил её в угол, велев сидеть тихо. Данан в душе усмехнулась: «Сидеть тихо» — значит, не шуметь, не говорить, не ерзать и уж точно никуда не ходить.
— Рассказывай, — велел командор, когда незнакомец немного пришел в чувство.
Тот послушно рассказал: он гонец короля Драммонда, мчался с поручением к стратию Продию Девирну, но проклятые дезертиры или кто бы они ни были, подстрелили его коня и преследовали в надежде обобрать.
— Слава Вечному, я вышел на шум — на ваш лагерь. Простите, что притащил их, но жить хотелось страшно, а для вас, как я погляжу, трое недобитых калек не проблема.
Гворт хмыкнул:
— Странно, что их всего трое.
— Вообще, их было пятеро, — признался гонец. — Но одного я сумел прибить сам, а другой попал под мою лошадь, когда её подстрелили. Сперва под копыта, потом и под тушу. — Он тяжело выдохнул и закончил. — Создатель небес и тверди, удача, что вы оказались здесь.
Редгар прочистил языком зубы, размышляя, после чего сказал:
— Мы, смотрители, не вмешиваемся в дела строго политические, однако король Драммонд мне давний союзник, и я хочу быть уверенным, что твое послание Девирну и в самом деле от короля. Можешь показать?
Гонец растерялся сначала, заерзал. Еще бы! А ну как командор вскроет королевскую депешу, и Продий Девирн потом обвинит самого гонца, что сует нос, куда не следует. Одно дело — влезть в тайну какого-нибудь любовничка знатной дамы, а другое — в личную переписку короля в период военных действий. Расплата тут будет простая и быстрая.