Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е - начало 1930-х годов
Шрифт:
9 сентября 1927 г. было выпущено окружное послание Собора архиереев Русской Православной Церкви за границей, посвященное декларации. В нем говорилось: «…Приняв во внимание, что высшая церковная власть в России находится в тяжком пленении у врагов Церкви, не свободна в своих деяниях, а также то, что у нас нет возможности иметь с нею нормальные сношения, Священный Собор Архиереев Русской Православной Церкви за границей определил: Заграничная часть Всероссийской Церкви должна прекратить сношения с Московской церковной властью ввиду невозможности нормальных сношений с нею и ввиду порабощения ее безбожной советской властью, лишающей ее свободы в своих волеизъявлениях и канонического управления Церковью» [208] . Далее следовал вывод, что заграничная часть Русской Православной Церкви должна управляться сама, «согласно священным канонам, определениям Священного Собора Всероссийской Поместной Православной Церкви 1917–18 гг. и постановлению Святейшего Патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 7/20 ноября 1920 г., при помощи Архиерейского Синода и Собора Епископов,
208
Церковные ведомости. 1927. № 17–18. С.
Позиция митрополита Евлогия была иной. Она выражена в его письме архиепископу Иоанну Рижскому от 24 июля 1928 г.: «Конечно, в деятельности м[итрополита] Сергия есть нечто смущающее, но все же он возглавитель нашей Церкви (пока м[итрополит] Петр вынужденно бездействует), и, след[овательно], оторваться от него значило бы оторваться от Матери-Церкви, чего я совершенно не могу допустить в своей совести» [209] .
Декларация митрополита Сергия усугубила разделение Архиерейского Синода и митрополита Евлогия. Отношения к декларации как акту вынужденному и простительному постоянно ставилось в вину митрополиту Евлогию карловацкой печатью.
209
ЛГИА. Ф. 7131. Оп. 1. № 28. Л. 118. Цит. по: Альманах Общества Seminarium Hortus Humanitatis / Русский мир и Латвия: Из архива св. священномученика архиепископа Рижского и Латвийского Иоанна (Поммера). Письма и другие документы. Т. 2 / Изд. подгот. Ю. Сидяков. Интернет-ресурс http://www.humanitatis.info/wordowskie/Almanah%20Nr%2020.pdf
Переписка митрополита Сергия с русскими архиереями за границей и предстоятелями Православных Церквей
В отличие от своих предшественников, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий с 1927 г. вел довольно обширную легальную переписку с церковными деятелями зарубежья. Среди его корреспондентов были в первую очередь Управляющий западноевропейскими русскими церквами митрополит Евлогий (Георгиевский), митрополиты Елевферий (Богоявленский), Сергий (Тихомиров), Вениамин (Федченков), епископ Иоанн (Поммер) и многие другие лица. В его переписке конца 1920 – начала 1930-х гг. с зарубежными церковными деятелями явно просматривается стремление оказать воздействие на представителей Русской Церкви в эмиграции с целью ограничить свободу их действий и высказываний, касающихся поддержки гонимой Церкви в СССР.
Начало нового периода в отношениях митрополита Сергия с зарубежными архиереями обозначилось еще до июльской декларации. 14 июля 1927 г. из Москвы в Париж отправлено его письмо митрополиту Евлогию, касающееся фундаментальных вопросов деятельности заграничного духовенства. Упомянув об упразднении зарубежного ВЦУ Патриархом Тихоном, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя подчеркнул подведомственность эмигрировавшего духовенства Московской Патриархии и связанную с этим ответственность его за деятельность, враждебную Советскому Союзу (в основном имелись в виду выступления в защиту гонимой Церкви). Письмо сопровождалось указом с требованием всем священнослужителям дать подписку о лояльности, а именно письменное обязательство в такой форме: «Я, нижеподписавшийся, даю настоящее обязательство в том, что, ныне, состоя в ведении Московской Патриархии, не допущу в своей общественной, в особенности же церковной деятельности, ничего такого, что может быть принято за выражение моей нелояльности к Советскому Правительству» [210] .
210
Церковь и время. 1998. № 2 (5). С. 79.
Отказавшиеся дать такую подписку исключались из состава клира, находящегося в ведении Московской Патриархии. Срок, установленный для ответа на послание, истекал 15 сентября 1927 г.
Естественно, что бежавшие от большевиков эмигранты были шокированы подобным требованием, ставящим их действия в зависимость от советских властей.
В Сремских Карловцах указ проигнорировали. В Париже стали искать компромиссного решения.
Митрополит Евлогий писал в своих воспоминаниях: «Связь с Матерью Русской Церковью была мне очень дорога. Непримиримой позиции “карловчан”, которые после грозного патриаршего указа (от 22 апреля (5 мая) № 349) [211] скрепя сердце признавали Московскую Патриархию, – я не разделял. Мне хотелось, не подчиняясь советской власти и оставаясь самостоятельным, найти какую-нибудь линию поведения, чтобы с Москвой не рвать» [212] .
211
Имеется в виду указ об упразднении Карловацкого Высшего Церковного управления и подтверждении канонических прав митрополита Евлогия (Георгиевского) на управление православными русскими приходами в Западной Европе (см.: Акты Святейшего Тихона… С. 193).
212
Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. С. 566.
На совещании у митрополита Евлогия деятели из его ближайшего окружения – архиепископ Владимир (Тихоницкий), протоиерей С. Булгаков, профессор протоиерей В. В. Зеньковский, И. П. Демидов, П. Б. Струве, А. В. Карташев и др. – высказались против подписки. «По мнению собравшихся, дать такую подписку значило бы совершить определенный политический акт, церковнослужители же, по требованию самого митр[ополита] Сергия, должны держаться в стороне от какой бы то ни было политики» [213] .
213
Последние новости. 1927. 4 сент.
Выйти из трудного положения было решено оговорив объем понятия «лояльность», который должен был, по мнению митрополита Евлогия, означать лишь аполитичность, но отнюдь не подчиненность советской власти. Это удовлетворило часть паствы, хотя некоторые из влиятельных эмигрантских деятелей (например, барон Врангель) стояли за разрыв с Москвой.
Митрополит Евлогий в своем ответе митрополиту Сергию от 12 сентября 1927 г. уверял, что не допустит превращения церковного амвона в политическую трибуну, и вместе с тем просил «не отторгать» его и паству «от спасительного лона… родной Русской Церкви» [214] . В другом письме, датированном этим же числом, митрополит Евлогий решается посвятить митрополита Сергия в сущность его конфликта с митрополитом Антонием (Храповицким) и просить его вынести свое суждение по ряду принципиальных вопросов, в частности о полномочиях Архиерейского Собора Русской Православной Церкви за границей [215] , сопровождая письма соответствующими документами.
214
Церковь и время. 1998. № 2 (5). С. 82.
215
См.: Церковь и время. 1998. № 2 (5). С. 83–89.
Несмотря на суровые письма из Москвы, митрополит Евлогий не оставлял надежды получить от митрополита Сергия поддержку в конфликте с Архиерейским Синодом, запретившим митрополита Евлогия в священнослужении и отстранившим от управления вверенными ему церквами [216] , прося вмешательства сверху и подчеркивая свою каноническую подчиненность митрополиту Сергию и Временному Патриаршему Синоду (письмо от 29 октября 1927 г.).
Однако нажим Москвы становился все более тяжелым. 4 января 1928 г. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя потребовал от Высокопреосвященнейшего Евлогия объяснение по поводу панихиды по «жертвам революции», отслуженной по инициативе некоторых членов епархиального управления 23 октября 1927 г., что было расценено в Москве как политическая демонстрация. В связи с этим митрополиту Евлогию предлагалось сформулировать требование о лояльности в выражениях, гарантирующих от подобных случаев в дальнейшем, а также прислать списки тех, кто дал подписку о лояльности [217] .
216
См.: Там же. С. 94.
217
См.: Там же. 1998. № 3 (6). С. 106.
Митрополит Евлогий был вынужден написать в свое оправдание, что по просьбе родственников почивших он совершил обычное богослужение. Список духовенства, давшего подписку, был послан в Москву.
В ответ последовало постановление Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия и Временного при нем Патриаршего Синода от 28 мая 1928 г., в котором подтверждалось административно-каноническое подчинение Московской Патриархии митрополита Евлогия и давших подписку священнослужителей, возглавление митрополитом Евлогием русских приходов в Западной Европе и упразднение Карловацкого Синода, распоряжения которого отменялись [218] .
218
См.: Там же. С. 102–103.
При выполнении требования Москвы снова возникли большие трудности. «Не могу скрыть от Вашего Высокопреосвященства, – писал митрополит Евлогий 10 сентября 1928 г. митрополиту Сергию, – насколько трудно в условиях эмигрантской жизни отстаивать эту позицию. Наши искренние стремления к тому, чтобы сохранить неразрывную связь и полное единение с Матерью-Церковью, с подчинением Вам истолковываются в смысле подчинения неприемлемой для нас советской власти только потому, что нам вновь было предъявлено требование выражения “лояльности” по отношению к этой власти» [219] . Чтобы решить эту проблему, митрополит Евлогий настаивал на предоставлении зарубежной Церкви «права известной самостоятельности или автономии во внутреннем ее управлении» [220] .
219
Церковь и время. 2004. 1998. № 3 (6). С. 107–108.
220
Там же. 1998. № 2 (5). № 3 (28). С. 109.