Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е - начало 1930-х годов
Шрифт:
15 октября последовал ответ. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя не без веских оснований утверждал, что «первенство в долге» попечения о нуждающихся Церквах «не дает предстоятелю старейшей Церкви полномочий на какие-либо начальнические действия в отношении другой автокефальной Церкви…» [243] . Он пишет: «Небесспорным представляется нам и утверждение послания, будто территория Западной Европы, где возникло дело митрополита Евлогия, подчинена юрисдикции Константинопольского Патриарха» [244] . Каким образом заграничные русские приходы, существующие в Западной Европе более 30 лет, «без согласия Русской законной церковной власти, и даже без сношения с нею, можно отторгнуть из ее юрисдикции, пусть даже временно?» [245] Вновь митрополит Сергий призвал Вселенского Патриарха «возвратить митрополита Евлогия и его последователей на путь канонического послушания их “законному церковному
243
Там же. С. 248. С. 253.
244
Там же. С. 254.
245
Там же. С. 255.
246
Там же. С. 256.
Анализ каноничности действий участников коллизии не входит в задачи данного исследования, однако скорбная картина происходивших разделений показывает, как гнет большевистской власти ломал церковные структуры не только в России, но и в общинах беженцев, вынуждая их возглавителей принимать порой весьма неоднозначные решения.
Обзор контактов митрополита Сергия с Патриархами Православных Церквей будет неполон, если хотя бы вкратце не упомянуть переписку митрополита Сергия с Патриархом Сербским Варнавой, который пытался со своей стороны помочь преодолеть разделения в Русской Церкви. Патриарх Варнава (в миру Петр Росич) был выпускником Санкт-Петербургской духовной академии, в 1906 г., по ее окончании ректор епископ Сергий постриг его в монашество и возвел в сан иеродиакона, а затем иеромонаха. После возвращения в Сербию иеромонах Варнава в 1910 г. был хиротонисан во епископа. В 1916 г. он вновь оказался в России, был свидетелем Священного Собора, сослужил Святейшему Патриарху Тихону. На Патриарший Престол он взошел в 1930 г. Преданный друг России, он всемерно помогал беженцам, нашедшим приют в Королевстве сербов, хорватов и словенцев. Уникальное положение Сербского Патриарха, бывшего в хороших отношениях и с митрополитом Сергием, и с митрополитом Антонием (Храповицким), сделало его центральной фигурой в коллизии, связанной с попыткой восстановления единства Русской Церкви.
Патриарх Варнава, единственный из предстоятелей автокефальных церквей, признал неправомерным принятие Константинопольским Патриархом митрополита Евлогия в свою юрисдикцию. По словам епископа Вениамина (Федченкова), «переписка М[итрополита] Сергия с П[атриархом] Варнавой началась в 1932 году по поводу запрещения митрополита Евлогия. Тогда П[атриарх] Варнава выражал М[итрополиту] Сергию свое почтение как законному главе Русской Церкви («Тихоновской») и осуждал М[итрополита] Евлогия и Константинопольского Патриарха» [247] .
247
См.: Троицкий С. Митрополит Сергий и примирение русской диаспоры. Сремские Карловцы, 1937. С. 8.
23 марта 1933 г. митрополит Сергий обратился к Патриарху Варнаве с обширным посланием, которое было опубликовано в «Журнале Московской Патриархии» (1933. № 14–15). Жестко критикуя архиереев-беженцев, «оставивших свои епархии, но не пожелавших вместе с тем оставить и свои иерархические полномочия» [248] , митрополит Сергий ставил им в вину игнорирование указа Святейшего Патриарха Тихона об упразднении «Карловацкого управления» [249] . Заместитель Патриаршего Местоблюстителя предлагал архипастырям, пастырям и мирянам «Карловацкой группы» примириться с Матерью-Церковью в лице ее законной представительницы – Московской Патриархии. Патриарха Варнаву митрополит просил быть посредником между ним и духовенством Архиерейского Синода в деле возвращения последней в лоно Матери-Церкви. Однако условия возвращения были все теми же. В частности, главным было обязательство воздерживаться в своей церковно-пастырской деятельности от нелояльных выступлений [250] . При неисполнении этого требования архиереям и иереям Русской Православной Церкви за границей предлагалось перейти в другую юрисдикцию. Храмы и другие церковные учреждения, если они были в ведении Святейшего Правительственного Синода, предлагалось передать Московской Патриархии. Архиерейские Синод и Собор должны были закрыться.
248
Журнал Московской Патриархии в 1931–1935 годы. М., 2001. С. 157.
249
См.: Там же. С. 158.
250
См.: Журнал Московской Патриархии в 1931–1935 годы. М., 2001. С. 157–164.
Митрополит Антоний (Храповицкий) отозвался письмом от 6 мая 1933 г. Он писал: «Я оказываюсь вынужденным ответить… хотя бы частным письмом к Вам, как к бывшему своему ученику и другу, дабы молчание мое не было истолковано Вами как признание с моей стороны неопровержимости Ваших искусственных положений и согласие на выражение лояльности богоборцам, гонителям и хулителям Св[ятой] Христовой Церкви или, напротив, как выражение полного презрения к Вам, как к богоотступнику» [251] .
251
Антоний (Храповицкий), митр. Избранные труды. Письма. Материалы. М., 2007. С. 659.
Задетый упреками в оставлении паствы, митрополит Антоний горячо защищался, доказывая, что оставление родины иерархами было оправдано в условиях поражения Белой армии и массового исхода русских беженцев. Он отказывал митрополиту Сергию в праве быть судией над архиереями-эмигрантами, причем оправдание быстро перешло в энергичное наступление. Глава Архиерейского Синода писал: «Мы готовы выслушивать… подобные укоризны, если заслуживаем их, от тех, кто и ныне являет пример исповедничества, а не продал, как Вы, чистоту веры за чечевичную похлебку мнимой свободы, на самом же деле тягчайшего и позорнейшего рабства». Епископату Русской Православной Церкви за границей больше подошла бы евангельская заповедь: «блаженни изгнани правды ради, яко тех есть Царство Небесное», – считал митрополит Антоний [252] .
252
Там же.
Миротворческая миссия Святейшего Патриарха Варнавы, как и весь задуманный митрополитом Сергием план воссоединения на условиях Москвы, потерпели полный провал. Заместитель Патриаршего Престола в своем предложении Священному Синоду заявлял: «…посланием своим от 25 мая сего года [1934] Святейший Патриарх [Варнава] сообщил мне, что Карловацкий Синод 7 того мая прислал ему на предложение ответ совершенно отрицательный: они теперь не только не подчиняются, но уже не считают для себя возможным и какое бы то ни было соглашение со мною под довольно избитым предлогом моей якобы несвободы в словах и действиях» [253] .
253
Журнал Московской Патриархии в 1931–1935 годы. С. 228.
Ряд наиболее значительных архиереев Зарубежной Церкви: митрополит Антоний (Храповицкий), архиепископ Анастасий (Грибановский), архиепископ Мелетий (Заборовский), архиепископ Серафим (Лукьянов), архиепископ Нестор (Анисимов), епископ Тихон (Лященко), епископ Тихон (Троицкий), епископ Виктор (Святин) постановлением Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и при нем Священного Синода от 22 июня 1934 г. были запрещены в священнослужении.
Так, отделяя от Русской Церкви тех зарубежных архиереев и их паству, которые, защищая свободу выражения своих взглядов, пытались воспротивиться требованиям, идущим из Москвы, митрополит Сергий оказывался все в большей изоляции. Многостраничные послания вряд ли выражают его подлинные мысли, они, скорее, позволяют судить о политике соответствующего отдела ОГПУ, чем об истинных взглядах митрополита Сергия. Как было написано в газете «Последние новости», «Сергий стоял перед мировым микрофоном и остался нем…» [254] .
254
Последние новости. 1930. 1 марта.
Однако какую-то личную информацию митрополит Сергий все же пытался передать, и порой успешно, тайным путем. Изучение ряда следственных дел говорит о существовании его тайной переписки с зарубежьем, в частности с Управляющим западноевропейскими русскими приходами митрополитом Литовским и Виленским Елевферием и даже с митрополитом Евлогием. Содержание писем осталось нам неизвестным, мы можем лишь констатировать факты, отложившиеся в следственных делах.
Контакты с зарубежным духовенством осуществлялись через Л. Д. Аксенова, монахиню Серафиму (Чичагову), дочь митрополита Ленинградского Серафима, его внучку Ольгу Павловну Чермоеву, иеромонаха Иннокентия (Орешкина).
Секретарь Ленинградского епархиального управления и личный секретарь митрополита Ленинградского Серафима (Чичагова) архимандрит Никандр (Савельев) в своих показаниях на допросе 14 марта 1934 г. давал такие показания: «Года два тому назад на квартиру митрополита Серафима Чичагова приехал Л. Д. Аксенов (владелец свечного завода) и что-то передал в передней дочери Чичагова – Наталии Леонидовне (мон[ахиня] Серафима)» [255] .
На вопрос, зачем приезжал Аксенов, Чичагова ответила архимандриту Никандру, что Леонид Дмитриевич привез письмо от митрополита Сергия, которое надо переслать через Рижского архиепископа Иоанна Литовскому митрополиту Елевферию. «Не помню, кто мне об этом сказал, – говорил архимандрит Никандр, – но договоренность о связи с Елевферием состоялась во время его приезда в СССР в 1928 г.» [256] .
255
ЦА ФСБ РФ. Д. Р-30119. Л. 18.
256
Там же. Д. З-30119. Л. 18.