Голоса на обочине (сборник)
Шрифт:
В одну осень он не вернулся. Исполнили, видать, мужики свою угрозу. Так папа горевал о Гоше. Он его уважал за его такой независимый нрав и за умение летать…
…Гонять гусей на озеро было моей заботой. Намаялась я с ними.
…Когда резали гусей, хранили мясо в погребе. Набивали его весной снегом и льдом, а сверху – опилки. Когда их не было, стелили ржаную солому. Гусятину солили. Я не могла есть солонину, вообще гусятину. Так за лето к гусям привыкала, каждого знала. Разговаривала с ними. И в погреб не могла
…Папа пожалел меня. Перестал держать гусей. На овец переключился. А я и с ними подружилась, с барашками. Они забавные. Не шипят, не гогочут громко. Тоже доверчивые, особенно маленькие когда…
Я по осени места себе не находила. Блеяли они, когда их из стада забирали, так жалобно. Точно знали, что с ними скоро будет, с наступлением осенних холодов, когда их начинали резать на мясо. Себе, на рынок…
Папа со мной и так уж, и сяк, а я только плачу…
«Вот графинечка-то у нас растёт, – досадовал он в сердцах, – достанется тебе в жизни».
Неудобная я была. Как колода поперёк дороги. Угадал отец: намыкалась я со своим характером за свою жизнь потом, когда мамы с папой не стало…
Куда денешься?
Середина 60-х годов. Я после техникума в колхозе работаю агрономом. Весенняя посевная. Из района поступила команда сеять кукурузу. Ходим который день с председателем понурые. Михаил Кириллыч зовёт меня в кабинет. Вхожу, сажусь.
– Ну что? – говорит председатель. – Надо принимать решение. Кроме угроз, последние дни из района ничего нет.
– Дак, – говорю, – не послушаемся – в тюрьме будем, а послушаемся, засеем кукурузой – без кормов останемся!
– Делать-то что? – спрашивает.
Молчу. Всё вроде бы уже сказала.
Входит секретарь наш партийный. Фронтовик. Бывший агроном наш, только без образования. И без руки. Сел на подоконник. Мы с председателем молчим.
– Что в молчанку-то играете? И меня сейчас отчитали по телефону. Кто-то донёс, что тянем с посевной. Сроки уходят!.. Куда денешься…
Я вся напружинилась, вцепилась пальцами в край стола… Вот-вот взорвусь, молодая!
А секретарь попыхтел-попыхтел беломориной своей вонючей, прокашлялся и… говорит, глухо так:
– Неужто у нас своей головы нет?
И на меня смотрит:
– Как, Мельникова, есть головы у нас?
– Есть, – говорит Михаил Кириллыч, – только тюрьмой пахнет…
А секретарь ему обыденно так:
– Коли посадят, отсидим. Хуже всех, что ли? Будем считать, что этот вопрос мы обкашляли и приняли решение.
Такого я никак не ожидала. Так вот просто!
…Решили мы засеять одну полосу, что вдоль дороги из района, которая на виду, кукурузой. А всё остальное – клеверами. Клевера на полях колхоза «Новая жизнь» всегда хорошие были.
Я
А колхоз за пятьдесят километров от райцентра. Никто и не узнал толком о нашем поступке.
Подошла пора уборки урожая. Все, кто посеял кукурузу, остались без кормов, а у нас такая удача! Соседи, которые с кукурузой связались, явились к нам с протянутой рукой.
– Удачливая ты, – похваливал меня потом Михаил Кириллыч, – повезло нам, что ты у нас такая! Нам стыдно было, мужикам, труса праздновать у тебя на глазах.
Шутил, конечно.
– А я какая? Никакая ещё… Я невысеянную кукурузу, семенную, всю на остатках показала, как есть. Ничего не думала.
К концу года районная балансовая комиссия заработала.
И возник вопрос: откуда у нас излишки кукурузы? Подсудное дело. Пришлось сознаться: куда денешься?
Комсомольский вожак
Лежу у хозяйки на печи. Простыла, грею пятки. А тут приходят и говорят:
– Вот, Кать, тебе комсомольский билет! Ты теперь комсомолка!
– Как так? – свесив ноги с печи, спрашиваю.
– А так! – отвечают ребята снизу. – Ты агроном наш, специалист – тебе надо!
А чуть позже, я ещё от простуды не избавилась, объявляют:
– Будешь нашим секретарём. Нам вожак нужен. Ты такая крепкая и разумная. Больше некому! Завтра будет комсомольское собрание.
– Да как же? Я не знаю, как это!
– Дело покажет как, – говорит наш партийный секретарь.
…И так помогло мне это в работе! Только комсомольцы и выручали. С песнями, прибаутками… За пять-девять километров в ночь приходили, на токах работали. Каждое зёрнышко берегли.
Наш колхоз передовой был. Так молодёжь гордилась этим!..
Церковь Михаила Архангела
Приехал к нам Андрей Петрович, председатель из Михайловки, и говорит:
– Давай-ка к нам агрономом. У нас дел! Как раз для тебя.
С твоей-то энергией… Наше село не твоя деревенька Сухановка, районное… Опять же освобождается двухкомнатная квартира – считай, она твоя.
…Приехали, значит, мы к ним в Михайловку. Мне нравилось это село. Все трактористы – мужики хорошие, деловые. На полях порядок.
Пошли смотреть гараж, где трактора да комбайны стоят. А гараж этот в церкви разместили.
Я как зашла! Там гул, дым синий. Матерком мужики перебрасываются. У меня сразу с головой что-то… Как же это я смогу так? В церкви-то? Хоть и неверующая, комсомолка, а не по себе стало…
Вышли на улицу. И тут старушка какая-то, как привидение…
У стен красно-кирпичных… Смотрит… И лик у неё иконный… глядит на меня глазами моей давно умершей богомольной бабушки Прасковьи. И будто насквозь меня пронзает. Молча…