Голоса надежды

Карюк Виктория

СОН

Вновь где-то заполночь вспорхнет мой сон, О, боже праведный! Я в жизнь влюблен! Девчонка милая, мой нежный бред, Я так хочу тебя сберечь от бед! От чьей-то грубости, от сигарет, Людей и тупости, дождливых сред. От грустных вторников, плохой судьбы, И от желания другой любви.

* * *

Это — они, это боль, это зависть, Если бы мог — побежал бы им вслед. Только зачем? Ведь прошла эта шалость, Кончилось время оплаченных смет! Тысячи судеб по миру мчатся, Пыльной дорогою на почтовых. Этим двоим суждено повстречаться, Звезды сиять будут только для них. Двое в мечтах, я — простой обыватель, Ночь расстелила над ними свой смог. Последний хрусталь на двоих — я мечтатель, Я так хочу, чтоб их кто-то берег. Светел их путь, на двоих — бесконечность, Режет глаза их святой ореол. Сказочный свет растворяет мой скепсис, Я почему-то за ними побрел. Это — они, это — больше, чем зависть, Если бы мог — побежал бы им вслед. Чтобы хранить их последнюю шалость, Чтобы беречь от разлуки и бед.

* * *

Не носите чужие очки В дорогой золоченой оправе. Не цепляйте на китель значки -— Вы надеть их сегодня не вправе. Даже дырки от орденов Залатайте осенней листвою. Смойте с глаз ваших грязный покров, В бездорожье дождливой порою. Не носите чужие очки — Вам и в линзах контактных не выжить. И без них смогут ваши зрачки Все увидеть и больше, и ближе. Вы увидите девочку Русь: Грязной, нищей, больной и голодной. И ее синеокую грусть — Жажду правды в пустыне безводной. Отрекитесь от ваших вождей, Их затей и ищите дорогу. И под струями чистых дождей Вы промойте глаза, ради Бога!

* * *

Чужое северное лето. Меня окутает туман. И птицы крикнут, улетая: — Вся жизнь — обман! Вся жизнь — обман! Туман потушит сигарету, А значит — кто-то где-то ждет. Мое потерянное лето! Тебя никто мне не вернет. Вновь дни дождливой серой прозы Кружат мертвеющим листом. Когда-нибудь уйду я в лето, Которое придет потом. Осадок неуютной ночи Смогу рассеять, как туман, Простить потерянное лето, Но только лишь не твой обман!

Любовь ШАИМОВА 

К СУДЬБЕ

Не торопи, судьба, года май, А сделай их подольше подлиннее. Продли мои осенние дожди И майские вишневые метели; Подольше пусть звенит июнь в саду, Гордится одуванчик чубом белым, Упругие рассветы по утру Плечей моих касаются несмело. Ты дальше поклади последний день — Дай воздухом Отчизны надышаться. Пусть под окошком буйствует сирень И пусть над нею голуби кружатся. Мне есть о чем подумать, помолчать, Припомнить то, что не было и было. …Над той могилой вороны кричат, Кого когда-то нежно я любила. И пусть горчит ушедшая беда И я, бывает, как лучина, тлею. Не торопи, судьба, мои года, А сделай их, хоть чуточку длиннее.

КРЕСТЬЯНСКОЕ

Мне б, крестьянске, в доме ванну. Эх! Без рая был бы рай! Поклонилась низко б крану, — Огонька—водички дай! Не носила б полных ведер, Не топила б к ночи печь. Как последний в мире лодырь Я б хотела в ванну лечь. Эх, терпи, душа и тело! — Я сказала бы себе. Вот чего мне захотелось. …Ветер мается в трубе. Заблудился там он, что ли? Ужин стынет на столе. Снова с радостью и болью Думать буду о земле. Да была б зима теплее, Да пришел бы дождик в срок, Да налился б потучнее 3 хлебном поле колосок. Там воюют, там стреляют Бее на ней ведь, на земле, Нам простит она? Не знаю. Ужин стынет на столе.

…ХРАНИ, СУДЬБА…

(А. К.)

Храни, судьба, того, кого люблю, Не дай звезде в единый мир сорваться. И я во век тебя благословлю Светлейшим словом. И коснутся пальцы В молитве лба: храни его. Храни От зла людского, от земного горя, Продли ему все радостные дни И пусть разлука с милой не поссорит. Благослови житейские пути И пусть в дороге с ним — всегда удача; Прости ему случайные грехи. Они теперь — уж ничего не значат. Храни, судьба, храни его. Храни. Как хорошо, что он — на этом свете! …Быть может, мне заснеженные дни Покажутся однажды теплым летом. (— Ах, как цветут жерделы! —...)

…ЗА СЕМЬ БЕД…

Как на белый цвет Выпал белый снег Нечаянно–нежданно. Словно камень — в смех Над весною ранней. То ли это снег То ли это цвет Кружит под ногами? Может, за семь бед Нам прощенья нет? — Потому и с нами Стылых яблонь грусть, Под ногами хруст Снежного наката. Мать–земля, прости. Ты прости нас, Русь, Коль мы виноваты. Рубим не спросясь, Рушим не крестясь. Растеряли души. Мы забыли: ты, Мать–земля жива. Разучились слушать…

...ЧТО ЖЕ ТЫ НАТВОРИЛ..

Пусть будешь на старость Кормиться с помойки Объедками тухлых сырых пирожков, Завшивясь, пусть будешь валяться на койке В обрывках бессвязных, безрадостных снов. И пусть буду трижды я проклята Богом, Тебе не подам ни куска, ни руки За то, что с тобой прожила, как в берлоге, Где роем кружили твои матюки: За то, что сама всю работу творила, Нелегкую ношу, как лошадь, везла, За то, что поклоны тебе не дарила, За то, что с тобой одинокой была. И только когда на высокую горку Цветы положу распрекрасней зари, Завою по–бабьи, истошно и горько. Ведь годы ушли. Что же ты натворил…

Елена ЛОГУНОВА

ДРУЖИТЬ СЕМЬЯМИ

Чужая машина увязла в грязи за поворотом, а фамильный рыдван Смитов нет — уж в этом-то Сара–Джейн была не виновата! Возможно, она ехала слишком быстро, поздно заметила помеху, загляделась и не успела вовремя затормозить, но потому-то она и каталась по окольным дорогам, что лишь училась водить! А что, спрашивается, понадобилось на грязном проселке этому сверкающему баловню автострад?!

Отстегнув ремень, Сара–Джейн выбралась из машины и с беспокойством оглядела забрызганную грязью морду семейного джипа. А, пустяки, ничего страшного! Новая вмятина очень удачно пришлась на ту, которая образовалась на прошлой неделе, когда папа с дядей Биллом, будучи изрядно навеселе, гонялись по полям за кроликом, а догнали старый дуб.

Правда, задний бампер чужой машины смят в гармошку — ох, и хлипкие же эти дорогие новинки!

Сара–Джейн презрительно сплюнула. Впрочем, нет худа без добра: одним ударом она вытолкнула их из лужи. Так что пусть еще спасибо скажут, сидеть бы им тут до июля, раньше-то это болото нипочем не высохнет!